Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

Несмотря на все это, а может быть, именно по этой причине Горбачев готовился к дипломатическому прорыву. В начале сентября, в самый разгар «дела» Захарова и Данилоффа, генсек написал письмо Рейгану с предложением не дожидаться очередного официального саммита в Вашингтоне, а «в самое ближайшее время, отложив все дела, встретиться один на один, накоротке, например в Исландии или в Лондоне, может быть, всего на один день». Чтобы вывести Рейгана из-под влияния его правого окружения, Горбачев предложил узкий формат «для совершенно конфиденциального, закрытого откровенного разговора (возможно, только в присутствии наших министров иностранных дел)». Результатом этого разговора, писал советский лидер, «были бы указания нашим соответствующим ведомствам подготовить по совершенно конкретным двум-трем вопросам проекты соглашений, которые мы бы могли с Вами подписать во время моего визита в Соединенные Штаты»^{1093}.

Позже Маргарет Тэтчер и советники президента США говорили, что Горбачев заманил Рейгана в ловушку. Горбачев вовсе не собирался обсуждать «два-три узких вопроса», он собирался представить президенту проект соглашения о радикальном сокращении ядерных вооружений, включавший принципиально новые предложения. И все же советский лидер не намеревался устраивать Рейгану засаду для получения односторонних выгод. В ходе подготовки к встрече с президентом США он дал указание Генеральному штабу отказаться от наступательной идеи совершить марш-бросок на Ламанш в два-три дня и выработать новую военную доктрину, основанную на принципе «стратегической достаточности» и оборонительном подходе к безопасности^{1094}. Кроме того, он сообщил военным, что хотел бы принять предложение Рейгана о ликвидации всех советских и американских ракет средней дальности в европейской зоне («нулевой вариант»). Наконец, он сказал о необходимости включить в советский пакет предложений пункт о 50%-ом сокращении стратегических наступательных вооружений как по носителям, так и по боеголовкам — главным составляющим ядерного арсенала СССР^{1095}. В результате всех этих приготовлений встреча в Рейкьявике оказалась самым драматическим событием в дипломатических отношениях сверхдержав на заключительном этапе холодной войны.

Советские предложения были основаны на идее, заложенной в концепции «стратегической достаточности», которая уже давно обсуждалась среди международников в московских академических институтах и между участниками переговоров по контролю над вооружениями. Согласно этой концепции, достижение численного паритета в области стратегических вооружений не имело существенного значения. Разумеется, никто, кроме Горбачева, не мог осмелиться выставить эти предложения на стол переговоров, не опасаясь грозных окриков из Министерства обороны и Генерального штаба и обвинений в предательстве государственных интересов. Но и Горбачеву пришлось обосновывать эти идеи как прагматическую необходимость. На заседании Политбюро в начале октября 1986 г. он доказывал, что СССР ничего не добьется от Рейгана, если будет только реагировать ударом на удар: «Чтобы качнуть Рейгана, мы ему должны что-то дать… Все мы должны понимать: если наши предложения будут вести к ослаблению безопасности США, ничего у нас не выйдет. Никогда американцы на это не пойдут… Наша цель — сорвать следующий этап гонки вооружений. Если мы этого не сделаем… мы будем втянуты в непосильную гонку, и мы ее проиграем, ибо мы на пределе возможностей. Тем более что можно ожидать, что очень скоро может подключиться к американскому потенциалу Япония, ФРГ»^{1096}.