Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

Впрочем, в декабре 1989 г. на Мальте между Бушем и Горбачевым царила редкая гармония: беседуя во время своей первой встречи с глазу на глаз, они почти без видимых усилий договорились по всем основным вопросам. Буш поразил Горбачева и его помощников, когда начал разговор не с обсуждения обстановки в Европе, а с жалоб на «экспорт революции» и советскую помощь Кастро и сандинистам в Никарагуа. Услышав от Горбачева заверения в том, что у Советского Союза «нет никаких планов в отношении сфер влияния в Латинской Америке», американцы вздохнули с облегчением^{1231}. Когда два руководителя приступили к обсуждению германского вопроса, Горбачеву представилась прекрасная возможность для дипломатического торга: выставить четкие советские условия по воссоединению Германии и в обмен на согласие вывести советские войска из Восточной Германии потребовать от Буша твердое обещание довести до конца строительство «общеевропейского дома», предполагая при этом создание новой системы безопасности и одновременный роспуск двух военно-политических блоков — НАТО и ОВД. Другой позицией могло быть сохранение НАТО, но на определенных условиях, учитывающих интересы безопасности СССР. Вместо этого Горбачев лишь раскритиковал программу из «десяти пунктов» Гельмута Коля, которая фактически взяла курс на финансово-экономическое присоединение ГДР к Западной Германии. До падения Берлинской стены канцлер ФРГ заверял Горбачева, что он не будет делать ничего, что дестабилизировало бы ситуацию в Восточной Германии. Но поток беженцев из распадающейся ГДР заставил Коля взять инициативу в свои руки. Он едва успел проинформировать о своем шаге Буша. Горбачев, однако, был застигнут врасплох и не на шутку разгневан. Он заявил президенту США, что «господин Коль торопится, суетится», пытается эксплуатировать тему воссоединения в предвыборных целях. По словам Горбачева, программа Коля ставит под вопрос «очень важные и серьезные вещи, в том числе доверие к правительству ФРГ». Затем он продолжил: «Что же это будет? Единая Германия будет нейтральной, не принадлежащей к военно-политическим союзам или членом НАТО? Думаю, мы должны дать понять, что и то, и другое было бы преждевременно сейчас обсуждать. Пусть идет процесс, не надо его искусственно подталкивать. Не мы с вами ответственны за раздел Германии. Так распорядилась история. Пусть же история распорядится этим вопросом и в будущем. Мне кажется, у нас с вами на этот счет взаимопонимание»^{1232}.

В этом был весь Горбачев: он предпочел договариваться об общих принципах, на которых должен строиться новый мировой порядок и «общеевропейский дом», а не торговаться о практических аспектах урегулирования германского вопроса. Стоит сравнить записи саммита на Мальте с протоколами переговоров, которые вел Сталин с 1939 по 1945 г., как в очередной раз станет понятно, что Горбачев-политик — это полная противоположность Сталину-политику. Советский диктатор, если на карте стояли, как он считал, интересы советского государства, с бульдожьим упрямством сражался за каждый пункт договора. Он мог действовать и хитрой лисицей, делая вид, что идет на «щедрые» уступки, когда на самом деле это изначально входило в его планы. Сталинская внешняя политика являлась имперской и слишком дорого обходилась стране, но то, как умело кремлевский вождь вел переговоры, вызывало невольное чувство зависти и восхищения даже у таких «асов империализма», как Уинстон Черчилль и Энтони Идеи. Горбачев, напротив, и не пытался добиться каких-то специальных соглашений или обещаний от президента США. Очевидно, на тот момент он считал, что «особые отношения» с Бушем являются для него приоритетом, быть может, последней козырной картой в программе строительства «общеевропейского дома» с участием СССР. Он был удовлетворен заверениями Буша в том, что тот не собирается «прыгать на стену» и ускорять процесс объединения Германии.

Высокопоставленных дипломатов в Москве, включая чрезвычайного и полномочного посла СССР в ФРГ Юлия Квицинского и министра иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе, уже с ноября 1989 г. предупреждали о том, что ГДР вот-вот исчезнет с карты. Им предлагалось предпринять упреждающие шаги: оказать давление на канцлера Коля и рассмотреть идею о создании конфедерации из двух уже существующих немецких государств. Даже близкий Горбачеву Анатолий Черняев предлагал в качестве альтернативы возродить «дух Рапалло», т. е. достичь предварительного соглашения с Колем о воссоединении Германии, увязывая этот вопрос с созданием новой общеевропейской системы безопасности. Руководитель международного отдела ЦК Валентин Фалин и его помощник Николай Португалов, кадровые германисты, предлагали после падения Берлинской стены выйти на лидеров социал-демократов и начать заранее переговоры о воссоединении. Не получив доступа к Горбачеву, они заручились устной поддержкой Черняева и вышли на помощника Коля, Хорста Тельчика, с предложением начать переговоры^{1233}.