Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

Все эти попытки обогнать ход событий не были поддержаны Горбачевым. Генсек не проявил склонности к превентивным маневрам и сделкам в духе реальной политики, несмотря на то что первоначально у него имелись серьезные шансы на успех. В течение двух месяцев после падения Берлинской стены, когда надо было решать вопрос о воссоединении Германии, советская внешняя политика просто плыла по течению. И лишь в конце января 1990 г. в ходе подготовки к конференции в Оттаве, куда должны были съехаться министры иностранных дел четырех держав-победительниц и обеих Германий, Горбачев, наконец, провел совещание со своими ближайшими сотрудниками, чтобы выработать политическое решение по этому вопросу. Они постановили, что переговоры об объединении Германии будут вестись по формуле «4 + 2» — четыре державы-победительницы и два германских государства. Горбачев теперь окончательно признал, что эти переговоры приведут к объединению Германии, но, несмотря ни на что, все еще надеялся, что социалистическая ГДР сохранится хотя бы на некоторое время. Говорят, Горбачев пришел к такому заключению, прислушиваясь к ложным советам некоторых экспертов, отражавших мнение тех западногерманских социал-демократов, кто не верил в быстрое исчезновение Восточной Германии. Впрочем, справедливости ради следует отметить, что другие эксперты, включая руководителя КГБ Крючкова, с самого начала предупреждали Горбачева о том, что ГДР не сможет долго продержаться, учитывая революционный хаос, экономический развал, открытые границы и близость ФРГ. В последующем советский руководитель согласился с западными партнерами, что процесс воссоединения мало зависит от великих держав и «обе Германии» сами будут решать его между собой. Без видимого сопротивления Горбачев согласился на то, что переговоры «4 + 2» превратились в переговоры «2 + 4», т. е. фактически процесс воссоединения был отдан в руки канцлера ФРГ Гельмута Коля^{1234}. Лишь в июле 1990 г. на северокавказском курорте Архыз в Ставрополье советский лидер внял совету Черняева и добился от Коля согласия на заключение двухстороннего соглашения по германскому вопросу. К этому времени Горбачеву почти не с чем было идти на переговоры. Но даже тогда он не захотел воспользоваться своим последним козырем, а именно, присутствием советских войск на немецкой земле. Вместе с тем Горбачева можно понять: к этому моменту СССР был некредитоспособен и на грани превращения в международного банкрота. У советского лидера даже не было средств содержать советскую военную группировку в Восточной Германии. Коль прекрасно это знал. Западные немцы выделили Горбачеву большие кредиты и согласились оплатить полностью пребывание советских войск в Германии до их ухода. Лидеры СССР и ФРГ расстались друзьями. В то же время «дух Рапалло» — особых отношений между СССР и Германией, угрожавший единству Североатлантического блока и американскому военному присутствию в Европе, — не возродился, к огромному облегчению руководителей США и других западных стран.

Канцлер Коль по контрасту с постоянно запаздывающим Горбачевым действовал быстро и решительно. При поддержке администрации Буша Коль взял курс на полную интеграцию распадавшегося восточногерманского государства. Благодаря скоординированным действиям, которые стали, по словам двух молодых членов администрации Буша, «образцовым примером международной дипломатии»^{1235}, США и ФРГ достигли желаемого результата: объединенная Германия стала частью НАТО. При этом СССР не получил никаких твердых гарантий насчет будущего системы европейской безопасности и о том, какая роль в ней будет отведена Восточной Европе в целом и Москве в частности.

Могильщик советской державы