Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

На встречах с лидерами СЕГП 1 и 7 апреля 1952 г., почти сразу же после получения отказа западных держав, Сталин раскрыл им свои новые планы. Теперь, заявил он, ГДР сможет присоединиться к остальным «народным демократиям» в подготовке к будущей войне. Отныне молодежь Восточной Германии нужно воспитывать не в духе антивоенной пропаганды, как до сих пор, а готовить ее защищать свою страну от Запада. «Сейчас на Западе думают, что вы совсем не вооружены, что у вас нет сил и вас легко захватить. Пока они так думают, они будут несговорчивыми. Они считаются только с силой. Когда у вас появится какая-то армия, с вами будут разговаривать иначе, — вас признают и полюбят, так как силу все любят». Вместо 50-тысячной военизированной полиции, Сталин предложил создать полномасштабную армию: 13 дивизий наземной и морской пехоты, военно-воздушные силы и военно-морской флот, включая подводный, на вооружении — сотни танков и тысячи артиллерийских орудий. Эту армию предполагалось развернуть вдоль западных границ. За вооруженными силами ГДР должны были дислоцироваться советские войска^{333}.

Во время второй встречи с руководителями ГДР 7 апреля Сталин высказал вслух то, о чем он, видимо, не переставал думать с самого начала советской оккупации. «Американцам нужна армия в Западной Германии, чтобы держать в своих руках Западную Европу. Американцы вовлекут Западную Германию в Атлантический пакт. Они создадут западногерманские войска. Аденауэр сидит в кармане у американцев. Все бывшие фашисты и генералы — тоже». Сталинские слова падали, словно пудовые гири. Наконец-то кремлевский вождь признал, что решение германского вопроса зашло в тупик. И тогда он сказал восточногерманским коммунистам то, что они хотели услышать: «И вы должны организовать свое собственное государство. Демаркационную линию между Западной и Восточной Германией надо рассматривать как границу — и не как простую границу, а как опасную границу. Нужно усилить охрану этой границы. На первой линии ее охраны будут стоять немцы, а на вторую линию охраны мы поставим русские войска». Иными словами, Сталин начал рассматривать ГДР не как переходное образование, а как постоянный стратегический ресурс для Советского Союза. И все же Сталин не стал закрывать границу сектора с Западным Берлином. Обжегшись на неудаче с берлинской блокадой, он лишь «порекомендовал» восточным немцам ограничить перемещения людей через эту границу. «Слишком свободно ходят по Германской Демократической Республике агенты западных держав»^{334}.

Возраст начал сказываться на работоспособности Сталина, однако его ум оставался острым и опасным для всех, на кого он был нацелен. Вождь строил планы по превращению Восточной Германии в передовой край для будущей войны с Западом. Вместе с тем, сохраняя верность своим взглядам на германский национализм, он по-прежнему настаивал на неослабной пропаганде «германского единства» среди широких слоев населения Западной Германии — социал-демократов и националистов. Он считал, что необходимо влиять на общественное мнение западных немцев и пытаться настроить их против американского военного присутствия в Федеративной Республике. «Надо продолжать пропаганду единства Германии все время, Это имеет большое значение для воспитания народа в Западной Германии. Сейчас это оружие у вас в руках, его надо все время держать в своих руках. Мы тоже будем продолжать делать предложения по вопросам единства Германии, чтобы разоблачать американцев»^{335}.

Историк Р. Ван Дик приходит к выводу, что решения, принятые Сталиным в апреле 1952 г., «разрешили основное противоречие его политики в Германии» — между реалиями, существовавшими в зоне оккупации, и декларируемой политической линией^{336}. Вместе с тем эти решения привели к новым проблемам. В последующие месяцы Ульбрихт, вдохновленный новой линией Сталина, развернул кампанию ускоренной советизации жизни в ГДР. 9 июля 1952 г. Политбюро в Москве одобрило резолюцию о «строительстве социализма» в ГДР. В Берлине пленум СЕПГ провозгласил в ГДР «диктатуру пролетариата». Позже Молотов заявил, что Ульбрихт ошибочно воспринял московскую резолюцию как разрешение на ускоренный курс построения социализма. Сталин тем не менее не возражал против действий Ульбрихта. В любом случае глава СЕПГ действовал с осознанием того, что выполняет директивы, полученные из Москвы. Всеобщая милитаризация общества в ГДР привела к арестам «вредителей» с последующей конфискацией их имущества, а также к угрозам в адрес «поджигателей войны» и «внутренних врагов». Правящий режим разрушил частный сектор в промышленности и торговле, начал гонения на церковь, а также приступил к коллективизации сельского хозяйства.