Неудержимый мужчина (ЛП)

— Да, детка, ты можешь встать через секунду, — перебил он меня. — Но сначала, давай кое-что проясним, ладно?

Я внимательно смотрела ему в глаза, прикусив губу.

Он посмотрел на мои губы и сжал свои, в глазах по-прежнему были смешинки.

Затем он перестал сжимать губы, сказав:

— Я намерен потратить много времени на то, чем мы занимались, добавив различные варианты, позы, разные места локации, и я подойду к этому творчески.

О мой Бог.

Я почувствовала, как мое лоно полностью согласилось с его словами.

Он продолжил:

— Ты вообще, — он приблизил лицо, его губы и глаза все еще улыбались, — всегда должна блокировать свой контроль, пока мы наслаждаемся друг другом, я кое-что знаю об этом. И это означает, что я буду делать разные вещи.

О Господи.

— Брок…, — прошептала я, но остановилась, когда он опять приблизил свое лицо ко мне.

— Детка, секс был чертовски феноменальным. Ты ничего не делала, ничего, чтобы мне не понравилось, и в большей степени, бл*дь, я наслаждался. Запомни, милая, мне нравится дикий, а ты... была... дикой, и мне нравилась каждая гребаная минута. Не знаю, чему тебя научили другие мужчины в твоей постели, но что бы это ни было, это был полный п*здец. Убери эту тень из своих глаз, Тесс, потому что, детка, ты была чертовски естественна.

Его слова вызвали теплый фонтан, ввергнувшийся в мои внутренности, я провела рукой по его шеи, потом запустила в его волосы, подняла голову, притянув его к себе, наклонившись поцеловала, мокро, надеюсь, сладко, он навалился на меня своим весом, опять обвив руками, снова перевернул меня наверх себя и ответил на поцелуй, мокро, глубоко и явно сладко.

Он прервал поцелуй, но его губы остались напротив моих, он прошептал:

— Совершенно естественная.

Я улыбнулась ему в глаза и прижалась ко рту.

Брок тоже улыбнулся в ответ.

Затем он пробормотал:

— Душ, — я задрожала от его слов на нем.

Он почувствовал это, и я в увеличенном виде увидела его лениво расплывающуюся улыбку.

Он вытащил нас обоих из постели, перенеся в ванную, а затем в душ.

Потом я сделала ему кофе и тосты, поцеловалась с ним на пороге дома в поле зрения просыпающихся соседей, обнимая его за плечи, вжавшись в него всем телом, наши языки запутались, он обхватил меня одной рукой, в другой держа кофе в дорожной кружке и половину несъеденного тоста.

Затем он поднял голову, посмотрел мне в глаза и прошептал:

— Я напишу тебе адрес своего дома. Мы проведем ночь. Я приготовлю ужин.

— Хорошо, — прошептала я в ответ. — Но я приготовлю десерт.

Его губы дернулись, прежде чем он согласился:

— Ты уловила суть, сладкая. А теперь отпусти меня, пока я не сделал то, за что нас обоих арестуют, не бросил тебя на лужайку и не устроил шоу твоим соседям.

И я отпустила.

Он тихо усмехнулся, развернулся и побежал к пикапу, одновременно откусывая тост.

Потом я смотрела, как он отъезжает, и мне было насрать, прилично нужно ли мне себя вести или нет, вошла в дом и захлопнула дверь. Я стояла у окна и смотрела, пока его грузовик не скрылся из виду.

Только тогда я отошла от окна.

Включила музыку не Фиону Эппл.

Я была разносторонним меломаном, исключительно руководствуясь своими фантазиями и предпочтениями. Поэтому The Devil Went Down to Georgia и In America были офигительными супер хитами с CD Чарли Дэниелса.

И я слушала эти песни, пока готовилась к новому дню.

Это был не полный список моего концерта, но я подпевала The Devil Went Down to Georgia и In America, и никто не мог мне сказать, что The South’s Gonna Do It Again было дерьмом.

Одевшись и готовая отправиться печь торты, я села в свою машину, думая, что это было лучшее утро в моей жизни...

Чертовой…

Жизни.

9.

Ужин у Брока

Я сидела в машине и смотрела на многоквартирный дом, всматриваясь в номера на дверях, выискивая шестнадцатый номер.

Квартиры Брока.

И очень старалась не судить о состоянии его квартиры в этом доме, если можно так выразиться.

Дом находился с сбоку от Линкольн, вверх по Спиер и перпендикулярно трассе.

И перед двухэтажным, очень длинным домом было маленькое асфальтированное место для стоянки — восемь квартир на первом этаже и столько же на втором. Двери выходили на пешеходную дорожку. Лестницы были по бокам с каждой стороны, ведущие на второй этаж, железные и ржавые, выглядели даже немного страшно. И два навесных знака отбрасывали тень на стоянке, один поменьше со словом, выведенным на трафарете «Прачечная», другой побольше не слишком оправданным словом «Хранение», не понятно только где.