Неудержимый мужчина

Брок оказался рядом со мной, прижав меня спиной к своей груди, с грохотом поставив бутылку пива на столешницу, и с улыбкой сказал:

— Па, перестань флиртовать с моей женщиной.

Отчего Рекс и Джоуи хихикнули, прикрыв рот ладонью, а Коб пробормотал:

— Я стараюсь, Слим, но очень трудно сдерживаться.

— Господи, — пробормотал Брок, и я почувствовала, как он глотнул пива.

Я вернулась к своему узору, но украшала теперь торт с улыбкой.

* * *

— Вот, держи, Коб, — произнесла я, подавая отцу Брока новую бутылку пива.

Ужин (и торт) был съеден с дедушкой (и папой), Брок поехал отвозить детей в дом ОЛевии и ее мужа Дейда, а я зависла с его отцом дома у Брока.

Почему Коб все еще находился у него в доме, я не могла сказать. Я же все еще была дома у Брока, потому что оставалась на ночь.

Я свернулась калачиком на диване напротив него с мятным чаем и старалась не столь открыто изучать старика, пока он смотрел на огонь в камине.

Когда тишина затянулась, мы молча потягивали наши напитки, и взгляд Коба перешел от огня в темноту комнаты, я прошептала:

— Эй, — он посмотрел на меня. — Все в порядке? — Спокойно спросила я.

Коб не стал ходить вокруг да около, а выложил свои мысли

— Когда он познакомился с ней, я испытал радость, — сказал он, и я уставилась на него. — Мы не были близки, до сих пор не близки, но я был рядом. Внешность напоминала сладкий сахар, — пробормотал он, а затем продолжил: — а вышел сахарин.

О, боже.

Он говорил об ОЛевии.

Его глаза становились все напряженнее, когда он мягко сказал:

— Не мое это дело, я лишился этой роли, небось ты знаешь об этом, но я скажу в любом случае, надеюсь, ты понимаешь, что я говорю тебе из лучших побуждений по отношению к моему сыну, но ты, как Оливия, ты радуешь глаз, как Оливия, ты сахар сладкий, но ты должна мне пообещать, Тесс, что где-то под глазурью, — он кивнул подбородком в мою сторону, — на вкус сладкая.

Я почувствовала, как мое сердце таяло от вопроса мужчины, который боролся с такой болезнью, болью и скорой возможной смертью, но все же хотел выяснить будет ли у его сына со мной что-то хорошее в его жизни, поэтому я прошептала:

— Я то, что вы видите перед собой, Коб, я обещаю.

Он внимательно изучал меня, кивнул и перевел взгляд на огонь.

Затем, все также глядя на огонь, он сказал:

— Джилл рассказала мне, что ты пережила.

Это был неожиданный поворот, заставивший меня вдохнуть, я закрыла глаза и отвернулась. Потом открыла, он снова заговорил, не отводя от меня глаз.

— Мои девочки близки со мной. С женщинами мне всегда было легче, чем с мужчинами, кроме Ферн, и то только лишь потому, что сорок с лишним лет я был мудаком. Я не знаю, позиции Слима, но Джилл обеспокоена, как и вся семья, и я хочу, чтобы ты узнала мое мнение на этот счет — ты всегда можешь обратиться ко мне, клянусь Божьей истиной.

— Хорошо, — прошептала я.

— Мужчина причинил тебе боль? — спросил он.

— Да, — ответила я.

Он внимательно и долго смотрел на меня, жестким взглядом, я смотрела на него с некоторым шоком и вихрем других, более сильных чувств, когда его глаза засияли.

Затем он спросил тихим, густым голосом:

— Что им овладело?

— Я не знаю, — ответила я также тихо.

— Он заплатит?

Я покачала отрицательно головой.

На это он прошептал:

— Милая.

— Есть много других разных способов пережить это, Коб, — защищаясь произнесла я.

— Ну, дорогая, придерживайся и дальше этого мнения, что ты и делаешь. Никто не осудит. Понимаешь меня?

Я кивнула.

А он выдохнул.

Затем он поделился:

— Очень хочу, чтобы мой сын Леви нашел себе такую женщину, как ты, чтобы он был таким же счастливым, как Слим с тобой, когда он смотрит на тебя, чтобы он также чувствовал, как ты заставляешь ощущать Слима, чтобы он хотел постоянно быть рядом с ней, как Слим с тобой, который не может стоять вдали от тебя, словно он все время ждет, что в комнату с рычанием ворвется лев, поэтому должен быть достаточно близко к тебе, чтобы встать между тобой и им, чтобы защитить тебя.

Я смогу умереть спокойно, зная, что у моих Лауры и Джилл есть такие мужья, могу умереть спокойно, зная, что Слим имеет такую женщину, и хотел бы я умереть также спокойно, зная, что ночью какая-то женщина будет согревать кровать Леви.

Его слова согревали мое сердце, скользнули в мою душу и заставили ту сжавшуюся, свернувшуюся ядовитую змею сжаться в животе почти до мизерных размеров, словно она исчезла.

— Может ты не умираешь, — мягко предложила я.

— Человек всегда знает когда, Тесс, — ответил он, помолчав.

— Тяжело сражаться с болезнью? — Спросила я, и он улыбнулся.

— О, милая, не волнуйся, я буду биться до последнего.

— Хорошо, — улыбнулась я в ответ.

— Надеюсь, что смогу на какое-то время дать этой дряни отпор, чтобы заключить мир с моей семьей.

— Я познакомилась с твоей семьей, Коб, и я не хочу давать тебе большую надежду, но то, что я вижу, идет к лучшему.

Он с напряжением смотрел на меня, а потом спросил:

— Слим?

Я наклонила голову в сторону.

— Ты только что поужинал с ним и его сыновьями, — напомнила я ему.