Неудобные люди

– Да уж, это то-очно. – Лена оглядывала Настиных коллег. Оля смотрела растерянно, а Наташа, кажется, закипела так, что ею можно было обеззараживать медицинские инструменты.

Господи, Лена, заткнись.

– Чего приехала-то?

– Да я так, с тренировки ехала, рядом была.

– Ты даже не знала адрес школы.

– Предчувствие меня вело!

– И ехала сюда час.

– Что ты начала как я не знаю.

Настя вздохнула.

– Слушай, а покажи мне этих… ну, тупеньких! – смотрела на подругу Лена с радостью щенка, которому сейчас кинут игрушку.

– Ты с ума сошла?!

– Что-о?

– Нет, скажи мне, ты ебанулась, Лена? – шептала Настя.

– Что такое-то. – Лена поджала губы, поскольку не ебанутая была, разумеется, совершенно.

– Так, пошли. – Настя поднялась, взяла сумку и пальто и потащила за собой подругу. – Вставай, говорю, и пошли.

– Куда мы?

– В кафе через дорогу. Там ты хоть никого не распугаешь. Надеюсь.

Наташа с Олей выдохнули. Настя тоже.

Так быстро Настя никогда не пыталась выбежать из школы. Лишь бы еще никого не встретить.

– Ну? Что такое? – Лена не приехала бы просто так. Ей бы даже в голову не пришло навестить Настю.

– У Ника новая любовница.

– Господи. А со старой-то что?

Они шли к перекрестку.

– Я это сразу поняла. Ты же знаешь, у меня нюх. Заметила, что стал приезжать позже. А дома весь такой радостный, в телефоне строчит. Пароля у меня нет, конечно, но я обратилась в контору, в свою, проверенную, ну которая мне узнавала про эту его Румянцеву.

– Ну и что?

– Ну и вот. Они мне всё нарыли. Как, когда, с кем. Посмотри, – Лена протягивала телефон. Они ждали зеленый сигнал светофора. – Это она в Фейсбуке. Виктория Эдуардовна, чтоб ее, девяностого года рождения.

– Бизнес-леди какая-нибудь?

– Контролерша! Настя, она контролерша! Ну скажи мне, как можно с контролершей?.. – Лена была не расстроена, а скорее обескуражена. Настя давно поняла, что Лена «Настенька, от таких не уходят» Белоусова ловит от слежек, подозрений и знания (так она доказывала себе, что не дура, что мужику обмануть ее не удалось) драйв.

– Контролершей чего?

– В смысле чего? Обычной. Которая билетики в троллейбусах проверяет и надрывает! …У нас еще есть билетики в троллейбусах?

– Я не знаю, Лен.

Лена вздохнула. Вздохнула красиво, грациозно, плавно, взгляд в сторону, такой вздох можно было бы и в кино семидесятых показать.

– М-да. Ну, не очень красивая вроде.

– Обычная! Настя! Обычная деревенская выхухоль! Из села какого-то, название забыла. На отшибе мира, понимаешь?

Настя понимала. И ей это было неинтересно. Не нужно. Лишняя информация, оплетающая мозг щупальцами, торчащая из кармана ниткой, волосом-петухом на башке, информация, которую потом еще долго не забыть, как ни пытайся. Страдала бы Лена – она бы ее утешила. Но Лена не страдала. Лена включилась в игру и теперь проходила уровень за уровнем. Уровень первый – шуба. Уровень второй – курорт. Уровень третий – машина. Оплачивай мои уровни, Никас, и я с тобой не разведусь и не отсужу половину твоего добра, половину твоего говна, не располовиню тебя, как ты давно располовинил меня. Или как-то так.

Только так. Только так, дорогой.

Переходили дорогу. Шли к кафе.

– Вот так вот. Слушай, подруга, ты и за своим следи. А то мало ли. Мужики, они, знаешь, все с грешком. Хер у них свербит, лезет в каждую дырочку.

– Фу, Лена! Знаешь, что, сама за собой следи.

– А я за собой хорошо слежу.

– У нас с Сережей всё хорошо. Мне не придется прощать ему любовниц за сертификаты в массажные салоны.

– Ой-ой-ой, это я что слышу? Укор гордой женщины?

– Всё. Хватит, проехали.

– Я не шучу, Настя. Я же говорила, у меня нюх на такое.

– Да ты так про каждого мужика говоришь!

– Дак потому, что каждый мужик такой!

Настя знала, что нет, что ее не такой. Уж какой-какой, это да, но не такой. Лена не первый раз заводила подобные разговоры, но Настя прожила с Сережей шесть лет, и ей было виднее. Это были шесть лет не без изъянов, все испещренные кратерами и пепелищами, выщербленные так, что тронь – и сразу порез, но он точно не заведет любовницу из трамвая. В конце концов, не зря же они начали – как это он там неловко назвал – налаживать.

Они зашли в кафе. Лена оглядывала его как оглядывала школу, с сомнением косилась на помятое картонное меню, стол в разводах, демонстративно шумно вдыхала местные запахи и заказала легкий суп, побоявшись, что мясо и овощи у них тут наверняка несвежие. Обедали они бессмысленно, долго, вязко. Когда Настя вернулась на работу, то как будто вдохнула обжигающий горный воздух после недели сидения в бункере, хотя все окна в кабинете были закрыты, и даже от батареи сильно пекло.

* * *

На потолке плескался свет от фар автомобилей, проезжавших мимо больницы. Из-за этого ночь была светлой – вероятно, как и любые другие ночи здесь, но Валентина Аркадьевна этого не знала: она только первый день из тех, что провела в больнице, чувствовала себя более или менее нормально и наконец-то приходила в какое-никакое сознание.