Неуемный консорт

Но обстановка здесь вроде была спокойной, да и мы держали руку на пульсе событий. И уж очень хотелось, чтобы отец Цой Тана и в самом деле отыскался. Вдобавок, вернувшись в свое истинное обличье, наш товарищ замаскировался вполне привычными для данного места и времени вещами: плащом с высоким воротником, шарфом и шляпой.

К моменту его возвращения произошла куча событий: вернулся за наш стол господин Ратарк, подали приготовленные блюда нашим опоздавшим товарищам, а я преспокойно доел свою внушительную порцию, оставив огромную тарелку практически чистой.

– Неужели так понравилось? – улыбнулся повар.

– Не то слово! – ответил я искренне. – Давно не получал такого удовольствия!

– Тогда предлагаю вам вторую порцию, за счет заведения.

Соблазн был велик, но я отчаянно замотал головой:

– Нельзя! Никак нельзя! Вдруг наступит пресыщение? Не хотелось бы лишаться такой роскоши. А так я еще и завтра приду, и послезавтра… О! Кстати! А заказы на дом вы принимаете?

– Вообще-то нет, но для вас сделаем исключение.

Он замолчал, увидев идущего в нашу сторону мужчину в надвинутой на глаза шляпе, которого сопровождал уже знакомый ему Николя. Цой Тан уселся рядом с владельцем удивительных плантаций рыбного дерева, и их представили. Потом наш ботаник полностью раскрыл лицо и дал себя рассмотреть. Наш новый знакомый воскликнул:

– Очень похож! Почти копия! Юсима таким был в молодости, когда я с ним только познакомился. Кстати, я и тебя, парень, на руках держал, когда тебе было два годика. Как раз твой день рождения отмечали…

Сходство сходством, но это началась проверка.

– Не помню, кто меня тогда на руки брал, но уж никак не вы, уважаемый, – возразил Цой Тан. – Два года мне исполнилось, когда я находился только с матерью и ее сестрой в глухой деревне. Через месяц мать погибла, а еще через два за мной приехал отец и забрал с собой. И как ни было ему тяжело и сложно со мной, он умудрялся с тех пор брать меня даже в некоторые экспедиции. И я прекрасно запомнил тот момент, когда мой отец лишился левого уха…

– Так уж и уха! – фыркнул шеф-повар. – Твоему папаше только четверть уха оторвало снайперской пулей аборигена….

– Не пулей, а стрелой…

– Ну да, пулю он тогда в бедро поймал…

Оба сидели, смотрели друг на друга, и улыбки расплывались все больше и больше. Вскоре, когда последние сомнения исчезли даже из интонаций, Ратарк раскрыл тайну местонахождения своего товарища и компаньона:

– По сути, он согласился лететь со мной сюда на постоянное проживание и заняться прибыльным выращиванием рыбного дерева и кустарника кугурди. И так как все делается по его методикам, то шестьдесят процентов прибыли я честно откладываю на его банковский счет. Он и помог мне вначале поставить дело на поток, а потом зачастил на планету Кияра в созвездии Рыжих Туманностей. Отыскал там некие жутко заинтриговавшие его растения, от которых никак оторваться не может…

– А крабер у него есть? – с надеждой спросил Цой.

– Увы! Вроде и денег уже хватает, а все никак не обзаведемся этими дорогостоящими игрушками. Так и общаемся последние полгода только посредством космической почты. Порой сообщение в одну сторону идет три, а то и четыре недели.

Наш граф уставился на меня глазами преданной, готовой на все собаки. И мне ничего не оставалось сделать, как со вздохом пообещать:

– Ладно, гляну, что удастся по этому поводу сделать… Вдруг кто из наших знакомых на этой Кияре будет в ближайшее время, так что либо весточку от тебя передаст, либо крабер твоему папаше доставит… – Я вспомнил рабочую легенду исчезновения Цой Тана с Оилтона и рассмеялся: – Вот уж мистическое совпадение! Мы ведь как раз собирались твоего отца поискать через общегалактический банк памяти, а он и сам вдруг объявился!

В самом деле, получалось, что придуманная для Амалии отговорка оказалась пророческой, и если граф объявится на Оилтоне с отцом, то это даже некоторые подозрения императрицы на мой счет развеет, как ветер развеивает туман. И польза для всего нашего дела получится преогромнейшая.

Это признали все, удивленно хмыкая и кивая. Разве что Малыш возразил:

– Не сам объявился, а господин Ратарк о нем сказал. – Он взглянул на шеф-повара: – За что вам спасибо от всей души. Но, как я понял из ваших слов, у него какие-то сложности? Иначе зачем ему бояться каких-то странных незнакомцев? У Юсимы Тана есть враги?

Шеф-повар потер подбородок в явном сомнении, не решаясь вот так, с ходу, поделиться проблемами своего друга. Еще и на меня покосился так, словно я смахивал на недавно упомянутого электромуга. Граф понял колебания нового знакомого и, наклонившись к нему, зашептал на ухо:

– Да вы не смотрите, что у нашего начальника по кадрам такая отпугивающая внешность. Он верный товарищ, до крайности добрый и справедливый человек и полностью соответствует своему прозвищу Добряк.

Передавший мне эти слова Булька добавил от себя:

«В первый раз слышу такое точное определение твоего характера: добрый до крайности. Не находишь, что это звучит несколько пугающе? Типа: кто против моей доброты слово пикнет, тому башку сверну. А? И приврать ты всегда мастер…»