Неуемный консорт

– Броверами могут быть четыре пары, но все они требуют уточнений по их биографиям и, в первую очередь, по датам поступления. Существующая там система умолчания и полной независимости любого человека от других каторжан очень способствует сохранению личных тайн. Кстати, этот момент нас весьма заинтриговал. Есть в этом какая-то неправильность и некий скрытый смысл. С одной стороны, вроде такая система помогает одним уголовникам избавиться от давления со стороны других уголовников. Все живут в своем изолированном мирке. Но у нас тут появилось мнение, что при такой обособленности каждого от каждого возникает питательная среда для всяких злоупотреблений. Мало того, что люди не знают о своих соседях, кто он, откуда и за что срок тянет, так еще общая численность зэков никому точно неизвестна. В том числе, это и мастера могут не знать, работая каждый только на своем участке и общаясь только со своими подопечными. И если начальник лагеря что-то слегка изменил в системе учета передовиков, то у него появляется поле для хищений в любых устраивающих его масштабах.

– Да это мы и так уже поняли, – стал я поторапливать друга. – Но как Броверов отыскать? Чем надо в первую очередь интересоваться? Тут с минуты на минуту каторжанин подойдет…

– В идеале, лучше всего покопаться в картотеке дел заключенных, имеющихся у начальника лагеря. Но раз пока нет такой возможности, уточняйте сроки попадания вниз двух пар из четырех – они очень спорны. Ну и выпытывайте, кто сидит тише воды ниже травы и не стремится к амнистии. Наши резиденты, скорей всего, просто боятся пересмотра их дела, их могут изобличить в подмене и в присвоении чужих имен.

– Добро! Крабер оставлять включенным или ты сильно занят?

– Оставляй, – решил Алоис. – Буду прислушиваться краем уха.

Сделанный на Оилтоне выбор полностью соответствовал нашему. Разве что менял места пар-кандидатов на лестнице большей вероятности. То есть мыслили мы правильно и теперь собирались сделать окончательный выбор. Да только наш гость вскоре загнал нас в тупик своими ответами. Изможденный, высохший и жутко болезненный на вид мужчина своим уверенным голосом крайне контрастировал со своим внешним видом. Если, глядя на него, складывалось впечатление: этот доходяга и до конца вечера не доживет, то своим голосом он доказывал обратное: «Я вас всех переживу!»

Мало того, вчерашний каторжанин, еще неделю назад добывший свою последнюю палеппи, поражал ясностью рассуждений, логичностью выводов и уникальной памятью. Несмотря на свои пятьдесят лет и двенадцатилетний срок тяжелой работы на Донышке, мужчина помнил чуть ли не каждое слово, сказанное при нем в интересующий нас период.

О причине, по которой он угодил на каторгу, было сказано со вздохом, но без проклятий на свою судьбу:

– По моей неосторожности, как оператора стапельного крана, погиб коронный ревизор из столицы.

Хотя по данным, которые собрали прибывшие сюда заранее Николя, Зарина и Армата, получивший двенадцать лет каторги оператор скорей всего специально устроил этому ревизору скоропостижный конец: поговаривали, что тот был редкостной гнидой.

За свой рассказ он потребовал немалую сумму, но деваться нам было некуда. Заработав на нас, мужик собирался уже этой же ночью улететь на другой конец Галактики.

Да и информация того стоила. Во-первых, он очень подробно описал всех, кто, по его мнению, подходил под выданное нами описание искомой женщины. Теперь из списка можно было исключить две пары из финишной четверки. Одна женщина прибыла на Донышко за неделю до ареста наших резидентов, а другая через два дня после ареста. Тут судьи с уголовниками не цацкались, отправляя на каторгу чуть ли не сразу, но в любом случае пять дней на разные процессуальные закорючки уходили.

Во-вторых, наш дорогостоящий информатор еще и остальные пары из предварительного списка вычеркнул с помощью массы известных ему подробностей, при которых кандидатки не дотягивали до образа Магдалены.

В-третьих, очень наблюдательный и никогда не высовывавшийся там, внизу, каторжанин, тоже сделал вывод о недобросовестности барона Кири. По его мнению, начальник лагеря явно что-то там мутил с ракушками и однозначно грел на этом руки. Хотя рассказчик так и не смог понять, каким образом и через кого из мастеров ведется подача наверх неучтенных, а вернее, украденных палеппи. Ну и, в-четвертых, наш информатор неожиданно для нас понял из наших вопросов главное: мы ищем все-таки больше пару, чем одну женщину. И описал самые подходящие, по его мнению, пары и дал им полные характеристики.

Честно говоря, мы не ожидали таких изменений в списке кандидатов. На первые места выдвинулись совсем не те, кого высчитали мы и наши хваленые аналитики во главе с Алоисом. Наш собеседник оставил в списке только двух женщин: одна жила в маленьком семейном модуле со своим братом, а вторая – со своим сыном. Никаких контактов интимного плана у этих двух пар не просматривалось, никто их в кровосмешении не подозревал, они просто относились к разряду «семейные», и таких пар на каторге было еще несколько.