Неугасимый огонь

«Да, но прочесть можно». Руэс наклонился и стал пальцем водить по буквам, читая вслух. «Я, Бенхай бен Симон Мендоза даю Гильберту Руэсу Трасито, виноделу, кредит в тысячу золотых дукатов, которые он обязуется возвратить по первому моему требованию», – во весь голос читал он. – «Тут еще говорится: в знак особых заслуг – и подпись», – пояснил Феликс.

Мигель кивнул.

«Да, чья-то подпись здесь стоит».

«Вашего предка».

«Возможно. А как это сейчас проверить? Бенхай… Мне не известно это имя».

«Под подписью есть дата. Семнадцатое июня 1391 года».

«Вот оно как? Ну, конечно, если подписывали, то указали и дату. Это мало похоже на кредит, выданный законным главой семейства».

Молодой человек откинулся на кресло.

«Дон Мигель, я иногда почитываю историю. А вы разве нет?»

Палец Мигеля нетерпеливо застучал по черной поверхности письменного стола.

«Давай без намеков, прямо к делу».

«В июне 1391 года в Кордове поднялся крупный мятеж. Вся Худерия[7]была сожжена до тла». Феликс Руэс многозначительно уставился на дона Мигеля.

Ага, – понял Мендоза, – молодой человек решил напомнить ему о неприятном прошлом, о еврейских корнях рода Мендоза. Ну что ж, не было смысла отрицать эту общеизвестную истину.

«Полагаю, что для моих предков это был очень важный период для нашего рода», – признался Мигель.

«Может быть, этот Гильберто Руэс укрывал их? Они ведь уцелели, не правда ли?» – предположил Феликс.

Старик пожал плечами:

«Я не знаю подробностей. Разумеется, кто-то из рода Мендоза уцелел, ведь семья наша существует и поныне».

Феликс, после недолгого колебания, сунул руку в мешочек, который имел с собой и достал из него еще какую-то вещь.

«Это лежало вместе с бумагой».

Он протянул Мигелю странный предмет, похожий на медальон. Дон Мигель взглянул на него, взял вещь двумя пальцами и осторожно попробовал на зуб.

«Это золото, но какое отношение оно имеет ко мне?» В глазах дона Мигеля застыл вопрос.

«Я не знаю», – признался Феликс, «Но оно было аккуратно завернуто и лежало вместе с кредитной распиской, как я уже сказал. На нем что-то написано».

«Да, да», – нетерпеливо сказал Мигель, – «я сам вижу, но прочитать не смогу».

«Да никто не сможет, мне кажется… Простите меня… но… это написано на древнееврейском».

Мигель вздрогнул и отпрянул от медальона. Еретическое письмо в его собственном доме, в его собственных руках. Испанская инквизиция ныне не такая злобная, как прежде, тем не менее, если происхождение семьи…

«Я не разбираюсь в такой писанине», – громко произнес дон Мигель.