Неугасимый огонь

– Боюсь, мои "мудрецы" ничем не помогут тебе, достойнейший, – Маатеманх вздохнул, – Нимаатра с Ранебом и Энилом обошли южный берег Зелёных Вод, основали два небольших городка Тинемша и Аанехени, там где вы с Величайшим указали – в месте, недалеко от Та-Кем, где земли Та-Неху вдаются в море, в конце громадного залива, напротив одного из островов Шарден, прозванного Собачим. Установили с несколькими вождями Шарден мир, обустроили поселение ещё и на оном острове. Даровали много золота, взяли высокородных заложников. И ещё наёмников, особенно из пиратов, почти три тысячи. По пути, сова прилетела совсем недавно, заглянули в столицу царя Дома Секиры, Аримина. У него хватило самонадеянности и глупости бросить две сотни ладей на Нимаатра, но там же случились и Энил с Ранебом... Наши потеряли одну "убийцу" из пяти, но владыка Секиры лишился всего флота. Вышедших в море сожгли или передавили, как А-абу[49] гиен. Знаменосец Тауи Уинут[50] пишет, что для последнего весьма пригодились не только "убийцы", измышленные самим Величайшим, но и ладьи Энила. Взяли значительную добычу.

Ипи слушал Маатеманха очень внимательно, каждое слово могло объяснить странное предчувствие. Но пока Ка Ранефера не отзывался... Нет то...

– А знаешь, кто сражался на стороне царя Секиры? – спросил "первый мудрец".

– Кто?

– Наши спалили в том бою несколько "гиммелей"!

Ипи прищурился. "Гиммель" – третий значок в письме фенех, которое переняли эллины. Именно этим словом теперь в Гебале и Тидиане называли новые ладьи с тремя рядами весел, идею которых подсмотрели у пришельцев. Не только ремту способны примечать все новое и интересное.

– "Гиммели" на службе у царя Секиры? – спросил Верховный Хранитель.

– Фенех и Ка свой, и детей своих продадут, если золото сверкнёт, – ответил Маатеманх, – что за народ...

– А вот теперь, подробней, достойнейший! – сказал Ипи полушёпотом.

– Куда уж подробней... – "первый мудрец" снова вздохнул, – умён Шинбаал, но молод и неопытен. Помнишь же, после ухода нечестивцев из Тисури, наши занимались снятием с мели брошенных ладей эллинов и фенех.

– Причём тут неопытность Шинбаала?

– Не был ты в Ушу после македонян. А я сразу прибыл, – Маатеманх помрачнел и голос его стал звучать глуше, – не видел раздутых трупов женщин, которым после насилия перерезали горло. Не видел детей, брошенных на копья. Некоторым просто головы о камни разбивали...

– Я не видел этого сам, но знаю, что там было, – посерьёзнев, сказал Ранефер, – мне доложили и о том, что виновных в бесчинствах царь приказал казнить и бросить без погребения. Они творили зло, обозлённые потерями, но царь и военачальники сурово покарали их. Потому я не имею претензий к Александру. Однако, я все ещё не могу понять, при чём здесь наивность Шинбаала?

– Знал бы ты, за что казнены эти воины, Ипи, – "мудрец" посмотрел Верховному Хранителю в лицо, и от взгляда его пробирала дрожь, – они испугались гнева Нетеру. Виновными назвали своих союзников-фенех, пришедших из того, общего для них мира. И немало побили. Едва своего жреца-прорицателя не зарезали, начали бунтовать. Вот этих, перечисленных и казнили. А за бесчинства в Ушу даже палок никому не всыпали...

Ипи отвернулся, припомнив слова Величайшего: "Зато я видел, как они грабят города!"

– А что касается Шинбаала, то тут все просто, – сказал "мудрец", – вы снимали с мелей и поднимали со дна эти, как их... пентеры. А трие... язык сломаешь... триеры бросили.

– Да, – подтвердил Ипи, – Величайшего они не очень заинтересовали. Он любит большие корабли.

– Однако Шинбаал не дал пропасть добру. Он и триеры поднял. Так вот, царь Тидиана не пожелал подчиниться Александру, вывез семью, знать, крупных торговцев и лучших ремесленников. Одним словом, оставил Александра с носом. Жители со скотом и запасами ушли в кедровые чащи. Александр сжёг в Тидиане все, что могло гореть. Вырезал жрецов, что остались, а рабов вторично поработил и увёл. Плюнул на Тидиан.

– Знаю. Поступил царь фенех мудро. И отважно, ничего не скажешь.

– Отважный и неглупый – да! Но фенех, на то и фенех – торговец всегда останется торговцем. У Шинбаала он приобрёл две триеры. Как-то через нашу голову умудрился сговориться с Энилом, испросил у него корабелов. Те ему и построили ещё несколько триер по образцу. Полагаю, Шинбаал продал корабли безо всякой задней мысли. Они же покорёженные, их ещё ремонтировать... А зачем царю Тидиана боевой флот? Он после эллинского разорения под нашу руку подался. Но не простаивать же добру такому без дела.

– Золото должно работать, – проговорил Ипи присказку фенех.

– Вот именно. Хотя тут не золото, но в сущности – один мэт собачий.

– Значит, он продал их царю Секиры.

– Да.

– Хорошо отблагодарил Величайшего... Но ведь так, что и Двойной Короне царь Тидиана не изменил. Хитёр, – процедил Ипи, – лучше бы ты объяснил, почему Дом Секиры напал на Нимаатра, считай, без надежды на малейший успех? Ведь дань это только увеличит, да свои корабли без надобности на дне упокоил. Вместе с командами. Переговоры-то были?