Неугомонные бездельники

— Ну, ладно… Значит, дело было так. Разбила как-то наша артиллерия немецкий обоз — автоколонну с боеприпасами, продуктами, кухней и прочим. А у нас с харчами не густо было. Вот я и к командиру — разрешите, мол, пошарить. Ты что, говорит, с ума сошел, кругом же немцы. Товарищ младший лейтенант, говорю, да пока они очухаются после обстрела, я десять раз вернусь. Разрешил. Ну я и отправился. Где ползком, где перебежкой, пересек нейтральную полосу, заскочил в лесок, чтобы из него до разбитых машин добраться, и только приподнялся, а из-за кустов на меня детина с автоматом: «Хэндэ хох!» — руки то есть вверх. Представляете?.. Что делать?.. Эх, думаю, пропадать, так с музыкой — прыг в кусты и бежать. Даст сейчас очередь, думаю, и все!.. Но нет, не выстрелил, за мной, гад, кинулся, живьем, значит, взять захотел. Вот тут-то, друзья мои, и началось соревнование. Я лечу, как пуля, немец — тоже, на пятки наступает. Чувствую даже, как пятерней царапает по спине, схватить хочет, а гимнастерка натянута, горстью не цапнешь. Вдруг запнулся я за что-то, упал, фашист кубарем через меня. Я вскакиваю, прыг через него — и дальше ходу. Тут траншея, я в нее и — направо. Немец следом и — налево. Здесь только я пришел в себя и вспомнил про автомат… У меня же с собой автомат был, болтался на шее. Я об него все руки поразбил, а выстрелить не сообразил. Немец хватился — нет меня, повернул — и ко мне. Только из-за угла, я его — раз! — очередью, и все, на этом кончилось наше соревнование… Вот какие игрушки были на войне. А то поварешкой — подумаешь!

— Да-а, — протянул я.

— Ну, ступайте, ребята, а то и мне влетит… Чуть чего — дядя Федя, мол, извиняется.

Мы поблагодарили за колбасу, за рассказ. Дядя Федя спустился с нами с крыльца, следом, брякая по ступенькам, скатилась пустая четушка. Дядя Федя поднял ее и дунул в горлышко.

— Вы лучше не пейте, — сказал Славка.

— Да я и не пью. В год одна бутылка и та — малопулька. Куда бы ее деть?

— Швырните через огород, — посоветовал я.

— Как гранату, да?

— Ну, представьте, что оттуда танк ползет.

— Откуда?

— Вон, из гаража.

— Ага, ну-ка!

— А хватит силы?

— Если танк, то должно хватить! — Он размахнулся и так пустил бутылку, что она только свистнула, а рукав его снова распустился до кисти.

Секунд через пять в нашем гараже грохнуло железо, да так, будто там действительно взорвался танк, и дробно зазвенели разлетевшиеся осколки. Не ожидавший такого шума дядя Федя с деланным испугом схватился за голову, присел и маханул на крыльцо. Мы же, пригнувшись, драпанули прочь, но у палисадника Ширминых остановились, свернув за угол, и прислушались. Было тихо.

— Славк, тебе ничего не показалось? — шепотом спросил я.

— Показалось.

— Что?

— Вскрик.

— Мне тоже… А может, это не там, а где-то тут?

— Бутылка разбилась там, а вскрик тут?.. В гараже! — убежденно прощелкал Славка.

Мы опять напрягли слух, вытянув шеи и даже привстав на цыпочки, но нигде — ни звука, только за мехмастерскими с воем пронеслась электричка.

Я спросил:

— А кто же это?

— Может, сторож.

— Сторож бы не такой крик поднял да еще бы из ружья бахнул. Что ему ночью в металлоломе делать? — возразил я. Кроме нас там некому быть, а мы тут.

— А Юрка? — спросил Славка.

— А-а-а!.. С приятелями! — прохрипел я, вспомнив, как они все блуждали вокруг двора, дожидаясь, наверно, темноты.

Какое-то время мы со Славкой глядели друг на друга, переваривая эту мысль, потом жарким и сбивчивым шепотом, почти стукнувшись лбами, завозмущались, мол, черт с ним, с Юркой, заводи он знакомства хоть с самим Алибабой и сорока разбойниками, но выдавать наши тайны — это подлость и предательство! Да и одним ли предательством тут пахнет? Эка радость — копаться ночью в ржавых железяках! Днем бы другое дело! Так что петрушка какая-то получается… И тут нас осенило: склад — вот на какой цветочек слетелись эти пчелки! Юрка выболтал, конечно, про дыру в стене, и те уцепились! Грабеж! Надо немедленно вызвать Борьку и Генку! Нет, Генку отставить, хороший он человек, но в такой ситуации пусть лучше спит!

И вдруг все эти наши горячие домыслы показались мне такими вздорно-фантастическими, что я фыркнул и сказал:

— Славк, а мы не того, а?.. Может там никого нет?.. Или, может, пружина какая скрипнула по-человечьи?.. Давай проверим, а то ведь Борька засмеет.

Славка куснул ноготь и согласился.

Мы пошли. Окна еще горели, но как-то уже устало, прямо чувствовалось, что они вот-вот погаснут и мы утонем в сплошной темноте, потому что луны не было она точно рассыпалась на звезды.

Мне стало тревожно.

— Славк, а если мы столкнемся? — спросил я.

— Сколько их, четверо?

— Вроде.

— Справимся. Ты — двух, я двух. Я даже трех.

— Зачем? Пополам! — взбодренно заявил я, хоть сроду не дрался и не имел понятия, сколько могу одолеть и могу ли вообще. — Не зря у меня ладонь чесалась.