Неугомонный

На Паросе главным вождем этих людей был Леофил. Теперь на народные собрания стали приходить не только выкликнутые глашатаем, а все желающие граждане. Заседания народного собрания происходили на агоре, у подножия холма, на котором находился акрополь, рядом с рынком. На склоне скалы, на верху которой был построен Акрополь, были вырублены грубые ступеньки для граждан, приходивших в народное собрание. Только высшие должностные лица и жрецы Диониса и Деметры сидели на каменных креслах, поставленных перед склоном. Рядом с этими креслами стояла бэма — высокая кафедра для ораторов. Заседания начинались с восходом солнца и продолжались целый день. Зная, что им долго придется сидеть, граждане приносили с собой пищу — обычно хлеб, лук и чеснок.

После того как все граждане рассаживались по местам, председатель — архонт — объявлял собрание открытым, и глашатай громогласно спрашивал: «Тис агореуэйн булетай?» («Кто хочет произнести речь?»). Каждый желающий мог выйти вперед, взять жезл, знак ораторского достоинства, и произнести речь. Ораторы-аристократы, «потомки богов», обычно говорили о вооружении и других приготовлениях к войне, о предзнаменованиях, посланных богами, постройке храмов и т. д. Ораторы, защищавшие интересы простого народа (демократы), рассказывали, как трудно живется народу, как его притесняют землевладельцы и ростовщики, как плохо организован подвоз хлеба по морю, и т. д. Это вызывало восторг народных масс; присутствующие единодушными криками принимали предложения ораторов. Но редко удавалось провести законы, которые они предлагали: все высшие должности были заняты аристократами — они занимали эти должности из поколения в поколение. Аристократические правители либо заявляли, что постановления народа идут против старинных религиозных законов, либо делали вид, что исполняют их, а в действительности не проводили их в жизнь.

Леофил выступал с резкими речами и обличал хитрость и продажность аристократических правителей. Он нравился бедным людям своими простонародными манерами, грубыми базарными выражениями, жестикуляцией и насмешками над кичливостью знати. Получилось так, что народное собрание принимало все те решения, которые предлагал Леофил; он фактически стал неограниченным владыкой острова.[10]

Однако только немногие надежды бедных людей сбылись. Большинство граждан продолжали жить в бедности и лишениях. Разница состояла прежде всего в том, что раньше народ грабили знатные люди, «потомки богов» и жрецы, а теперь малограмотные и грубые, но разбогатевшие выскочки из народа. Наиболее корыстолюбивая и хищническая часть аристократов боялась потерять свое влияние на народ и свои доходы; это были прежде всего ростовщики и взяточники. Они перешли на сторону новых народных вождей и стали всячески льстить народу. Наоборот, лучшая часть аристократов, строго соблюдавшая старые законы и часто щедро жертвовавшая на угощения и развлечения народа, относилась к новым вождям с высокомерным презрением. Архилох, воспитанный в аристократическом доме, сочувствовал этим непримиримым аристократам. Он написал басню «Лисица и обезьяна», в которой изобразил эту борьбу в паросском народном собрании. Здесь старый благородный паросский аристократ выведен в образе слона, Леофил — в виде обезьяны, а другой демагог[11] из аристократов, который пытался любым способом прослыть демократом, был выведен в виде верблюда.

В этой басне рассказывалось, как звери однажды сошлись на народное собрание, чтобы выбрать царя, защитника простого народа. Аристократы стоят в смущении, но из них нашелся один — верблюд, который решил выступить в роли демократического народного вождя. Он сказал:

Народ звериный! Видно, я — не кто другой —
Вашим царем должен быть:
Хоть я из сильных, но ближайший родич я
Кроткой овце и быку;
Травой питаюсь — хуже яда мясо мне,
В жизни к страданьям привык,
Я из народа вышел, и готов я все
Силы отдать за него!

Гордого аристократа-слона возмутила низость верблюда. К тому же, по представлению греков, физическое уродство вождя может навлечь несчастье на весь народ, а верблюд горбат. Слон произнес такую речь: