Неугомонный

Картина была еще в процессе, когда он услышал, что возле дома остановилась пролетка. Эт-то еще что такое? Выглянул в окно. Черт! Только этого не хватало! Поспешно сложил этюдник, не обращая внимания на то, что безвозвратно испортил почти законченную акварель. По дорожке к дому шла госпожа Москаленко, так что нужно было в срочном порядке прибрать все, указывающее на его дар.

Управиться до того, как она постучала в дверь, он не успел, поэтому Москаленко пришлось немного обождать. А нечего заявляться в гости нежданно-негаданно. Может, его и дома-то нет вовсе! Прибравшись, присел на койку, задумавшись над этой мыслью. А что такого. Сразу снимется множество вопросов и неловкостей. Хотя прятаться, даже от взрослой женщины с большим жизненным багажом, как-то не комильфо.

Решительно поднялся и направился к двери. Провернул ключ и толкнул ее наружу.

— Боренька, ты настолько не рад меня видеть? — одарив его иронично-осуждающей улыбкой, произнесла Москаленко.

— Прятал в шкаф любовницу.

— Фи, Боренька. Ну есть что скрывать от остальных, и бог с тобой. Но к чему грубить женщине? — решительно отстранив его в сторону и проходя внутрь, произнесла она.

Остановилась посреди комнаты. Осмотрелась. Состроив рожицу, неодобрительно покачала головкой. Заглянула в соседнюю комнату. Перевела взгляд на Измайлова.

— Боренька, а ведь нет у тебя любовницы. Ни одна уважающая себя женщина не разведет такой беспорядок.

— Вообще-то я регулярно убираюсь, — задело Бориса подобное замечание.

— А разве я сказала, что тут грязно? — пожала она плечиками. — Я сказала, что тут беспорядок. Ну, чего стоишь истуканом? Прикрой дверку и иди сюда, шалунишка.

Она вытянула к нему руки и потрясла кистями. Совсем как в первую их ночь. От воспоминания по телу пробежала волна возбуждения. Впрочем, скорее приятного воспоминания, потому что дружок на этот раз остался нем.

— Елизавета Петровна…

— Лиза. Забыл?

— Отчего же, помню. Так вот, Елизавета Петровна, я понимаю, зачем вам нужна вся эта игра. Боитесь, что Екатерина Георгиевна слишком уж увлечется мною. Ну а то, что она мне не безразлична, вы и так поняли, потому и стараетесь вбить между нами клин. Какая женщина простит то, что ей предпочли другую? При этом сами рискуете впасть в немилость. Возможно, делаете ставку не на боярышню, а на ее родителей или же уверены, что в результате сумеете убедить ее в том, что это я негодяй, и перенаправите ее неприязнь на меня. В прошлый раз у вас почти получилось. Почти — потому что по прошествии времени она все же перестала на меня сердиться. Теперь потребовалась следующая доза.

— О чем ты, мальчик мой? Я просто соскучилась. Забыл? Ведь это именно ты сорвал мой цветок невинности, — изобразила она искреннее удивление и обиду.

— Ну да. Как же. Той невинности-то и было разве только физиология. Кстати, достижения современной медицины вполне позволяют восстановить эту потерю. Но это так. Только ради констатации факта, — жестом останавливая волну возмущения, продолжил он. — Я хотел сказать о другом. Мне понятно, зачем это нужно вам. И мало того, я где-то даже одобряю ваши действия. Признаться, мне бы тоже не хотелось дурить голову Екатерине Георгиевне. Даже больше скажу. У меня уже лежит в кармане билет на завтрашний пароход.

— И к чему тогда было предлагать пикник и охоту? Мальчишка, которого отправил за тобой Антон, сообщил, что ты для начала посетил администрацию губернатора. А значит, однозначно приобрел лицензию.

— Каюсь. Выпалил под влиянием момента. Не стоило. Но что сделано, то сделано.

— Значит, будем выправлять ситуацию, — приблизившись к нему на пару шагов, многозначительно произнесла она.

— Елизавета Петровна, мне неприятно сознавать, что Екатерина Георгиевна будет обо мне плохо думать, — отступая, с виноватой улыбкой произнес он. — Но я понимаю и принимаю необходимость этого. Не хотелось бы усложнять жизнь девушке. К тому же это всего лишь увлечение молодости, которое пройдет, оставив лишь приятные воспоминания о былых чувствах. Но ведь для этого совсем не обязательно доводить дело до конца. Достаточно сделать вид, что было. Вот и все.

— И в чем разница, Боренька? Она ведь все одно будет на тебя сердита.

— Просто я буду знать, что это не так.

— Ох, Боренька. Ну а мне-то это зачем? Ладно еще выдержать волну неприязни, зная, за что. А так-то. — Она шаловливо улыбнулась, вновь подступаясь к нему.

— Не я это затеял, — обходя ее, произнес он. — Чаю?

— Боря, нельзя обижать женщину.

— Мне ли этого не знать, Елизавета Петровна.

— Боря, а тебе точно девятнадцать? Вот так смотрю на тебя, смотрю, больше и быть не может, потому как мальчишка во всем. Но порой из-за этого облика выглядывает взрослый и умудренный годами мужчина.

— Считаете, что во мне есть двойное дно?

— Есть такое сомнение. И коль скоро тобой увлеклась девица, за которую я несу ответственность, то…

— Ну что же, если есть желание, могу показать свою Суть.

— Ты даже не представляешь, Боренька, насколько любопытны женщины.

— Отчего же. Очень даже представляю, — предоставляя ей доступ, возразил он.

Ступень — 5.