Неуютное море

— Не пойдете. Не ваша стихия.

— Да если хотите знать, я, может, побольше вашего плавал. «Не ваша стихия!» — передразнил капитана Шмелев.

— Судя по виду, вы, наверное, мой ровесник. И всё-таки море не ваша стихия. Кончим философствовать. Я снимаю вас с вахты. Пойдите разбудите Тюкина. Пусть заступает.

— Не надо, товарищ капитан, я сам достою. Половина осталась. Ну, виноват, задремал, бывает. Больше не повторится. Зачем же человека тревожить? Ему ведь самому с восьми на вахту.

— Отстоит и вашу половину. Спасибо вам скажет. Выполняйте, и побыстрее. — Жесткие нотки прозвучали в голосе Карданова.

Шмелев скинул тулуп.

— Ну и пойду. Спишете — тоже плакать не буду, — проворчал он и вразвалку, демонстративно медленно, двинулся к носу. Капитан смотрел ему вслед.

«Уволю, — подумал Андрей Андреевич, — придем в Архангельск — и уволю. Лучше иметь незнающего, чем такого знающего».

Капитан стоял, поеживаясь от ветра, проникавшего под куртку. Минут через десять пришел заспанный, недовольный Тюкин. Он надел тулуп, запахнулся и молча привалился к надстройке.

— Благодарите Шмелева. И не спите, — бросил уходя Карданов.

Тюкин ничего не ответил.

Андрей Андреевич посмотрел на самоходки, стоявшие лагом друг к другу. Двери в рубках и помещениях задраены. Тишина. А что если проверить службу на всех судах? Карданов решительно перешагнул поручни «Куры». Он прошел от носа к корме, громко стуча подошвами по железной палубе. Дойдя до камбуза, окликнул:

— Вахтенный!

Ответа не последовало. Карданов еще раз обошел всё судно, поднялся на мостик, заглянул через окно в рубку. Вахтенный отсутствовал. Капитан перешел на рядом стоящий «Амур». Вахтенного матроса не было и здесь. Капитан открыл дверь в носовой тамбур, спустился в кубрик. В коридорчике на стуле дремал матрос с повязкой вахтенного. При входе Карданова он открыл глаза, но не встал с места.

Андрей Андреевич, стараясь сдержать возмущение, спросил:

— Вы вахтенный?

Матрос неохотно процедил:

— Ну я…

— Почему не на палубе? Почему спите во время вахты?

— Во-первых, я не сплю, а во-вторых, холодно на палубе.

— Встаньте!

Матрос лениво поднялся с места:

— Пожалуйста…

— Ваша фамилия?

— Бирюлев.

— Так вот, Бирюлев. Идите немедленно на палубу. В Архангельске получите расчет. В рейс не пойдете. Вы позорите своего капитана и судно.

Матрос ответил безразличным тоном:

— Расчет? Да хоть сейчас. Не очень-то сладко в вашей шараге. А капитан сам себя позорит. За собой лучше бы смотрели. Что администрация делает, не видите.

Карданов поднялся по трапу на палубу. За ним не торопясь шел матрос. Андрей Андреевич наклонил голову и быстрым шагом направился к каюте капитана. Сейчас он разбудит Рубцова и выскажет ему всё, что думает и считает нужным. Так дальше продолжаться не может!

К удивлению Карданова, из-за двери капитанской каюты доносились голоса, взрывы смеха. Андрей Андреевич постучал. В ответ раздался бас Рубцова:

— Попробуйте!

Карданов вошел.

В каюте на диване и стульях, неудобно расположившись около письменного стола, сидели все капитаны самоходок, Болтянский и механик с «Куры» — молодой человек с зализанной прической, в короткой курточке со множеством молний. На столе стояли полуопорожненные граненые стаканы, несколько бутылок из-под водки, открытые банки консервов, валялись куски хлеба и огрызки соленых огурцов. В жирных лужицах плавали брошенные на стол вилки и ножи.

Карданов оглядел присутствующих. Гурлев казался смущенным. Туз сидел, небрежно перекинув ногу на ногу, с сигаретой в зубах, с интересом наблюдая за Кардановым. Эдик Журавлев, красный от выпитого вина, глупо улыбался. Болтянский схватил фуражку, собираясь улизнуть. Рубцов, в рубашке с закатанными рукавами, в первый момент растерявшийся, зарокотал:

— Вот умник, вот молодец! На огонек зашел. Садись, Андрей Андреевич, гостем будешь. Тебе чего? Красненького или беленького?

Рубцов бросился к шкафу с намерением достать вино, но, увидев, что Карданов не двигается и молчит, снова забасил:

— Да ты садись, Андрей Андреевич! Здесь всё свои. Всё тихо и мирно, без шума. Никто не продаст.

Карданов неподвижно стоял посреди каюты. Его охватило глубокое разочарование. И это всё после обещаний и заверений, данных Маркову на последнем совещании!

Рубцов почувствовал неладное:

— Что ты стоишь, Андрей Андреевич? Садись. Или недоволен чем-нибудь? — спросил он, становясь перед Кардановым и засовывая руки в карманы.

— Недоволен, — тяжело бросил Карданов.

— Чем же, позвольте спросить? — Рубцов перешел на «вы». — Тем, что капитаны собрались в узком кругу на стоянке выпить по рюмке? Этим, что ли?

— Да, этим.

Туз насмешливо процедил:

— Это уже позвольте нам самим время выбирать, когда выпить. Или каждый раз вашу санкцию надо брать?

— Не позволю, — жестко ответил Карданов.

— А вы что, совсем не пьете, трезвенник? — покачиваясь и наступая на Андрея Андреевича, с издевочкой спросил капитан Рубцов.

— Не ваше дело, — грубо ответил Карданов. Он весь кипел. — Балы задаете, а на судах пустыня, нет ни вахтенных, ни наблюдения, ни морского духа. Стыдно…