Неуютное море

— Подожди, Андрей Андреевич. Есть решение правительства переправить на реки Сибири самоходные баржи для перевозки хлеба. Тебе известно, что на целине невиданный урожай. Ивану Васильевичу, — начальник обернулся к всё еще молчаливо сидевшему Маркову, — нужно несколько опытных капитанов-моряков для того, чтобы организовать проводку. Я решил дать лучших людей. Мне это не очень приятно. Но тут уж приходится думать по-государственному. Дело слишком серьезное. На таком судне, как «Тайга», может плавать и другой капитан. А вот…

Карданов снова взял в руки фотографию баржи. Он смотрел на нелепо длинный корпус судна и злился на начальника: неужели ему непонятно, какая разница между теплоходом «Тайга» и речной баржей? И почему это именно его, Карданова, выбрали…

— Каким путем думают провести баржи? — сухо спросил он.

Откликнулся Марков:

— Из Ленинграда Беломорским каналом, Белым морем в Архангельск. Там окончательная подготовка, и дальше полярными морями…

— Толщина обшивки семь миллиметров?

— Пять.

Карданов иронически усмехнулся:

— Пять миллиметров, ни одного продольного крепления — и вы собираетесь вести эти суда морем, еще и в лед. Да эти баржи разломает первый же сильный ветер или прорежет первая встречная льдина. Они не дойдут до места!

Его искренне возмущало такое, как ему казалось, неграмотное отношение к серьезному делу.

Марков встал с кресла, подошел к столу. Он посмотрел на Карданова вдруг похолодевшими глазами:

— Они должны дойти. И дойдут.

Это было сказано уверенно и твердо. Как будто Марков подвел под своими словами черту и поставил точку.

— Начальству виднее, — вызывающе бросил Карданов. — Поэтому-то, очевидно, не очень нужны вам мнения моряков-специалистов.

Марков негромко засмеялся. Глаза его снова потеплели:

— Рассердились, капитан? Мнения нужны. Очень нужны. Поймите, Андрей Андреевич… Баржи должны дойти. В Сибири скопилось огромное количество хлеба. Тысячи тонн лежат прямо на земле, ничем не укрытые от дождя. Зерно подвозят к пристаням на автомашинах. Река является единственным путем, по которому можно вывезти хлеб. А на чем? Никто не ждал такого урожая. Вот поэтому-то и нужны наши самоходки. Ведь каждая из них берёт по семьсот тонн. Три самоходки — состав. Я знаю: рискованно. Приходится идти на крайние меры. Но что поделаешь? Хлеб надо спасти.

— Баржи, такие, как они есть, не дойдут, — упрямо сказал Карданов.

— Сейчас лето. Выберем погоду, обеспечим авиацией, прогнозами. Сделаем подкрепление корпусов. Посадим на караван синоптиков.

Карданов с сожалением посмотрел на Маркова:

— Всё это хорошо. Синоптики, авиация, лето. Но ведь море остается морем. Суда совершенно не приспособлены…

— Андрей Андреевич, — задумчиво проговорил Марков, — неужели вы не понимаете? Надо. В Сибири ждут эти баржи. Они всё равно пойдут, согласитесь вы или нет. Пойдут. Но хотелось, чтобы и вы приняли участие в этом деле. Мне так нужны опытные капитаны. Сейчас укомплектовать весь этот «флот» квалифицированными моряками нет возможности. Придется брать людей, как говорят, прямо от ворот. Ну нет, понимаете, нет свободных морских рук. Вот ваша задача и будет заключаться в том, чтобы создать основу, на которую можно было бы опереться. Будете капитаном одной из головных барж. Материально вы ничего не потеряете.

Карданов хмуро молчал.

— Так согласны, Андрей Андреевич? — поднялся из-за стола начальник пароходства, изучая побледневшее лицо капитана.

— Это предложение нужно рассматривать как приказ? — спросил Карданов и тоже встал.

— Нет. Решить предоставляется вам самому. Можете отказаться.

— Я хотел бы остаться на «Тайге», — хрипло ответил Карданов.

Воцарилось неловкое молчание.

— Очень жаль, что я не сумел убедить вас, — устало сказал Марков, опускаясь в кресло. Он снова безразлично уставился в окно.

— Могу быть свободным? — официальным тоном спросил Карданов.

— Идите, — холодно отпустил капитана начальник пароходства.

— Всё-таки, Андрей Андреевич, я подожду вашего ответа до завтра, — вдруг повернулся от окна Марков. — Запишите мой телефон на всякий случай.

Не глядя на Маркова, Карданов вынул записную книжку, записал номер. Когда капитан вышел, Марков сказал:

— Мне понравился этот человек. Жаль будет, если он не пойдет со мной в рейс.

Карданов вернулся на «Тайгу» к ночи. Набралось много дел в пароходстве. Он провел там почти целый день, потом поехал в город, заходил к знакомым, ужинал в «Астории». Всё время его не покидало неприятное чувство, объяснить причину, которого капитан не мог.

Поднявшись в каюту, он надавил на выключатель и раздраженно бросил плащ на диван. На круглом столе стояла ваза со стройными, начинавшими уже вянуть гладиолусами. На кресле лежала недочитанная книга. На передней стенке висела любимая гравюра: по бурному с белыми гребешками морю, под полными парусами, плыл знаменитый чайный клипер «Летящее облако»… Всё здесь было знакомо, привычно и мило сердцу. На письменном столе Карданов заметил серый продолговатый билет. Значит, Храмцов уже побывал в театре. Билет на завтра. Вот и отлично.