Неукротимая

– Нет выбора? У каждого человека есть выбор!

Джек поднялся и, подойдя к столу, начал складывать вещи в седельную сумку. Кэндис приглушенно всхлипнула. Он вскинул сумку на плечо.

Он уважал Кочиса и восхищался им. Гордился тем, что Кочис дал ему имя, гордился тем, что сражался плечом к плечу с великим воином и что тот считает его своим другом. Джек лучше, чем кто-либо другой, понимал, что произошло. Кочис искал мира с белыми, чтобы сохранить свой народ. Белые превосходили индейцев не только численностью, но и силой благодаря своим знаниям и технике. Они имели ружья, пушки, бинокли, карты, припасы, и, что самое важное, их было несметное количество. Только мир с ними оставлял апачам надежду выжить.

Они упали на кровать. В мгновение ока избавившись от одежды, Джек вонзился в нее. Кэндис вскрикнула, когда он вошел в ее лоно. Не прерывая поцелуя, он мощно двигался, все ускоряя темп, отрешившись от всего, кроме этого мгновения, которое хотел сохранить в памяти навеки…

– Ты не понимаешь, Кэндис. Кочиса предали. Я должен быть с ним.

– Я люблю тебя, – тихо сказал он и пустил вороного рысью.

– Я должен, Кэндис. Неужели ты не понимаешь?

Он притянул ее к себе, не в силах улыбаться.

– Джек? – тревожно спросила Кэндис. – Это война?

– Помнишь похищение сына Джона Уордена осенью? На его поиски отрядили солдат.

Кэндис замерла с разделочным ножом в руке, забыв о сочном цыпленке.

Он попытался успокаивающе улыбнуться, но это ему не удавалось.

Джек стоял посреди комнаты, полностью одетый и вооруженный, вплоть до перекрещенной портупеи на поясе. На столе лежали его седельные сумки и смена одежды. Заледенев, Кэндис увидела, как он добавил к стопке вещей головную повязку и ожерелье воина.

Возвращаясь в город, Джек уже знал, как поступит. У него нет выбора. Он расседлал коня, тщательно его вытер, задал ему зерна и постоял рядом – откладывая неизбежное.

Февраль 1861 года

– Поэтому я и хочу отвезти тебя на ранчо «Хай-Си».

Не выпуская жену из объятий, он перекатился на бок, но не расслабился и не закрыл глаза. Его взгляд не отрывался от ее лица. Подавшись вперед, он коснулся губ Кэндис.

– Долг? Твой долг быть здесь, со мной!

– Ты вовремя. – Увидев угрюмое лицо Джека, она встревожилась: – Что случилось?

– Нет, Джек, я не поеду!

Джек опустился на табурет и уставился на огонь.

– Мне нужно увидеться с Кочисом.

– Не уезжай, Джек! Ты не можешь так уехать, черт бы тебя побрал!

– Ты уезжаешь? – выдохнула она. Он поднял на нее глаза.

На следующее утро Кэндис разбудили непривычные звуки: Джек ходил по комнате. Потянувшись, она вспомнила прошлую ночь – страсть Джека, его ненасытность, – и ее страхи вернулись. Кэндис села в постели.

– О Господи! – простонал Джек. – Кэндис, это мой долг. Я не могу поступиться честью и верностью.

– Уорден утверждает обратное.

– Прости меня, – сказал он. – Я не могу поступить иначе.

– Ш-ш. – Джек поцеловал ее.

– Я еду на перевал Апачи.

Он сжал ее холодные руки в своих ладонях.

Этот вечер принадлежит им, что бы ни случилось в будущем.

Джек не нуждался в дополнительных сведениях. Ему было ясно: если несколько белых убиты и захвачены в плен, значит, будет война. И только предательство могло заставить Кочиса нарушить слово. Месть обманутого Кочиса будет беспощадной. Джек, как никто другой, представлял себе ее размеры и последствия.

Она молчала, не сводя с него потрясенного взгляда. Джек подошел к жене и, опустившись на постель, потянулся к ее руке. Она отпрянула.

– Ты сошел с ума? Это слишком опасно! Джек, прошу тебя!

– И что теперь будет?

– Джек, что с тобой? – тревожно спросила она.

– Говорят, Аури собирается встретиться с представителями военных из форта Брекенридж. Они уже направили солдат в форт Бьюкенен за медицинской помощью и припасами, а теперь набирают добровольцев в Тусоне.

– Зачем тебе туда ехать? – воскликнула Кэндис. – Что ты можешь сделать? – Ее голос сорвался. – Ты надолго?

– Да.

– И ты готов бросить меня здесь, беременную, чтобы сражаться вместе со своими проклятыми апачами?

– Но ты же говорил, что Кочис не причастен к этому делу, – заметила Кэндис, садясь.

– Я должен. – Лицо его казалось непроницаемой маской. – Иди в дом, Кэндис.

Кэндис догнала его у самой двери и повисла на нем.

– Джек? – повторила Кэндис с беспокойством.

Джек кивнул.

– Я вернусь, как только смогу.

– Джек?

Быстро взглянув на Кэндис, Джек поразился, увидев сострадание в ее глазах. Неужели она понимает его чувства?

Когда он вошел в дом, Кэндис подбрасывала полено в огонь. Джек смотрел на жену, одетую в тонкий халатик из розового шелка, накинутый поверх кружевной ночной рубашки. Он нуждался в ней не только физически. Она была смыслом его жизни. Джек горько сожалел о всех недомолвках и недоразумениях, разделявших их, сожалел, что не может повторить и прожить заново каждое мгновение, проведенное с ней.

Кэндис молчала, комкая простыню, на которую капали слезы. Джек подождал, пока она посмотрит на него, а когда понял, что не дождется, двинулся к выходу.