Неукротимая

Кэндис поднялась на ноги, догадываясь, кто перед ней. Кочис! И не только по внешним приметам – все знали, что предводитель апачей необычайно высок и красив, – но и по властным повадкам, отличавшим его от других. Только поэтому Кочису и его воинам удалось отбить нападение на их карету.

Кэндис снова покраснела.

Он развернул коня, и отряд из сотен вооруженных всадников, сотрясая землю, умчался в горы, опоясывающие перевал Апачи.

На четвертый день они остановились на ночевку на перевалочной станции на участке дороги с красноречивым названием перевал Апачи. К этому моменту единственная, кроме Кэндис, женщина-пассажирка впала в полубезумное состояние и тряслась от страха. Никакие доводы мужа не могли успокоить ее.

– Тебе ничто не угрожает, – властно произнес апачи, покачиваясь на нетерпеливо гарцующем гнедом.

Кэндис взяла пистолет и, убедившись, что он заряжен, подползла к окну. Сердце ее гулко колотилось от страха, но у нее было оружие и она умела им пользоваться.

– Кочис! – раздался крик Харриса.

Перевал Апачи пересекал горный массив, связывая долины Сульфур-Спрингс на западе и Сан-Симон на востоке, и пользовался дурной славой. С тех пор как охотники и первопроходцы, а затем и поселенцы освоили его, он считался смертельно опасным и напоминал о бесчисленных нападениях апачей, резне и убийствах.

Кэндис зачарованно смотрела на его мощную фигуру.

– Около двадцати, – ответил Кинкейд, между тем как очередная пуля пробила обшивку кареты. – Уилсона подстрелили.

Апачи схватил ее за запястье и сжал так сильно, что Кэндис выронила оружие, а затем сбросил ее на землю. Она упала на колени. Резко осадив коня, индеец устремил на девушку непроницаемый взгляд черных глаз. Тяжело дыша, Кэндис смотрела на него в ожидании неминуемой смерти. Внезапно до ее сознания дошло, что обстановка изменилась. Над каньоном повисла тишина – было слышно даже поскрипывание упряжи кареты. Схватка закончилась.

Только что все было мирно и спокойно, ничто не нарушало тишины, кроме тихой беседы, поскрипывания колес и звона упряжи. Неожиданно воздух огласился дикими боевыми кличами и улюлюканьем. И хотя Кэндис уже приходилось их слышать, ею овладел ужас.

Поужинав в молчании, Кэндис прилегла на жесткий матрас. Кинкейд расположился рядом, но не тронул ее, и она погрузилась в сон, измученная переживаниями последних дней. Ночь прошла спокойно. Перекусив на скорую руку, они тронулись в путь, едва забрезжил рассвет.

Вдруг кто-то схватил Кэндис сзади и выволок наружу. Она с трудом устояла на ногах, оказавшись в гуще нападавших. Вокруг стоял невообразимый шум: ружейная пальба, топот копыт, крики и вопли. Вспомнив о пистолете, Кэндис выстрелила в затылок напавшему на нее воину и бросилась бежать. Но индейцы были повсюду, и не двадцать, как им показалось вначале, а сотни.

Присутствие пяти попутчиков заставляло Кинкейда держаться в рамках приличий и не приставать к ней по ночам. Но Кэндис постоянно ощущала его интимные прикосновения и похотливые взгляды, со страхом ожидая прибытия в пункт назначения, которым оказался Эль-Пасо, а не Сан-Франциско, как сказал Кинкейд Марии. Он увез Кэндис, даже не позволив ей дождаться возвращения отца и братьев.

– Нет. – Она вспыхнула. – Но я знаю Ниньо Сальважа. Он уставился на нее с нескрываемым интересом.

Все произошло в мгновение ока. Индейца застрелил другой апачи, мчавшийся на громадном гнедом, словно бронзовое изваяние с развевающимися черными волосами. На нем не было боевой раскраски. Не успела Кэндис опомниться, как он подхватил ее и на полном скаку посадил в седло перед собой. Рванувшись, она повернулась к нему и подняла револьвер.

Он бросил на нее короткий взгляд и выстрелил.

– Мы друзья, – добавила Кэндис, чувствуя себя неловко под его испытующим взглядом. – Спасибо, что вытащили меня из этого кошмара.

– Вы Кочис, – сказала Кэндис, гадая, как он поступит с ней. Ветер подхватил гриву его длинных черных волос.

– Сколько их? – напряженно спросил пассажир по имени Дэвис, занявший позицию у противоположного окна.

– Нет. Он спас мне жизнь.

Джек напрягся. Кочис назвал его по имени, а значит, он не вправе уклониться от ответа.

– Она сделала свой выбор. Где ты видел ее? На перевале? Кочис кивнул.

– Сделала выбор? Ты заговорил, как белый. Настоящий апачи отрезал бы ей нос. Или хотя бы поколотил за неверность.

– Наша слава в прошлом. Когда-то мы были воинами и охотниками, теперь стали пастухами. Разве ты не заметил, что мы выращиваем скот белых людей?

– Но почему, Ниньо Сальваж? Почему ты предпочел жить с белыми?

Джек поперхнулся:

– Нельзя одновременно находиться в двух разных мирах.

– Это что – новый обычай белых? Понятно, когда у мужчины много жен. Но чтобы женщина имела нескольких мужей?

Спустя три дня, поздней ночью, Джек въехал в укрепленный лагерь Кочиса в Драгунских горах. Нади плакала.

– Это проще сказать, чем сделать.

– Видимо, мне суждено оставаться между ними. Кочис грустно улыбнулся: