Неукротимая

Скорее всего, тот проверял его дважды в день, снимая ремни с его тела, чтобы Трей мог воспользоваться ночным горшком, а также чтобы сменить его простыни и принести ему немного еды.

Трей не пытался снова заговорить с ним. Это не сработало в первый раз, и он, черт возьми, не собирался благодарить его за то, что Перри сохранил ему жизнь.

Из-за этого какая-то часть его считала, что он мог бы ненавидеть молодого целителя больше, чем Итана. Он был так зол, что хотел задушить Перри в первый раз, когда оказался несвязанным, но вырубился.

Однако в часы между визитами мысли Трея, казалось, всегда возвращались к насмешкам Итана. Возвращались к Вэре и к тому, что этот псих собирался с ней сделать, когда она все-таки вернется.

Не было шанса, что этого не случится. Он отчаянно хотел, чтобы она не возвращалась; боги, он очень этого хотел. Но Трей знал ее, и, хотя его сердце должно было наполняться теплом от понимания, на что она готова ради него, этого не происходило.

Эта мысль останавливала его сердце и потрясала разум, заставляла его чувствовать, что он сходит с ума еще больше, чем раньше.

Мало того, что он потерпел неудачу и ненавидел себя, теперь Трей также будет виноват в любом будущем, ожидающем Вэру, когда этот ублюдок доберется до нее. Его тошнило, и он задыхался, не в силах избавиться от кома, который, казалось, навсегда застрял у него в горле.

Он знал, что поначалу Итан не причинит ей вреда – не тогда, когда ему явно нужно ее использовать. Но Вэра не будет нужна ему вечно, особенно когда она обнаружит, что он не тот очаровательный принц, которым притворяется.

Вэра была сильна настолько, что ни ему, ни Итану не снилось, но даже ее способности не могли защитить ее в городе, полном верных стражей Материна.

Трей вынырнул из своих мыслей, когда тяжелые шаги эхом раздались за дверью лазарета. Он напрягся, несмотря на то, что адреналин наполнял его тело и выводил из себя. Почему он до сих пор боится этого проклятого ублюдка? Почему одна только мысль о том, что его вернут в подземелье, заставляла его обливаться холодным потом?

Пытаясь стереть страх с лица, чтобы этот гад не получил удовольствия, увидев его, Трей прислушался к щелчку замка и смотрел, как дверь медленно и со скрипом открывается. Мгновение там ничего не было, а затем рука с толстыми пальцами обхватила дверную ручку, и дверь распахнулась достаточно широко, чтобы огромное тело могло протиснуться внутрь.

Трей моргнул, пытаясь понять, что, черт возьми, он видит, пока широкоплечий мужчина закрывал дверь, стараясь не издавать слишком много шума. Как будто у человека его роста была хоть какая-то надежда быть тихим.

– Джен… сен?

Гость обернулся, его локоть с громким стуком ударился о дверь. Съежившись, он потер локоть и широкими шагами преодолел расстояние, разделяющее их.

– У меня мало времени, – сказал он, остановившись у койки Трея. Черт, это действительно был он. Его голос был таким же низким, хриплым, с нотками, которые всегда напоминали Трею о доме.

Хотя они оба выросли в Южных Землях, у Трея никогда не было особого акцента, но у Брекса Дженсена он был сильный и грубый, произношение сразу же сделало его мишенью для насмешек в казарме, когда они присоединились к охране.

Когда вам постоянно приходится одеваться и вести себя одинаково, насмехаться остается только над цветом волос и манерой речи. Вот почему Дженсен научился молчать в большинстве случаев, а Вэра в шутку предположила, что он вообще не разговаривает.

Что он тут делает? Это должно было вселить в Трея надежду, но все, что он чувствовал, было мучительной паникой. Дженсен мрачно смотрел на него, оценивая его состояние. Боги, Итан убьет его, если узнает. Или хуже.

Реальная возможность услышать мучительные крики своего друга детства в соседней камере, в то время как бездушный принц развлекается, заставляла желчь подниматься в горле. Трей зажмурил глаза, не смотря на обветренное лицо Дженсена, чтобы избежать приступа паники. Он не мог этого допустить.

Шло время, в комнате было тихо, и его тело слегка расслабилось. Может быть, он просто придумал его. Это был не первый раз, когда его расшатанный разум вызывал в воображении что-то нереальное. Может быть…

– Ты выглядишь дерьмово.

Его глаза резко распахнулись, и он увидел Дженсена, неуклюже оглядывающего его, сложившего руки на груди и явно разозленного тем, что его игнорируют. Черт возьми.

Трей провел языком по губам, пытаясь смочить сухую и потрескавшуюся плоть, но с тем же успехом он мог провести по ним наждачной бумагой.

– Уходи.

Его друг и глазом не моргнул.

– А ты перестань вести себя как девчонка.

Серьезно? Воздух стал тяжелым, Трей ждал, что он скажет что-то еще. Может, объяснит, какого Алерона он здесь делает. Но Дженсен ничего не сказал, сверля его взглядом.

Действительно ли Дженсен слышал о том, что он находится в лазарете, не зная ни причин, ни опасности, которая его тут ждала? Это не имело смысла, и уж точно друг не мог обнаружить его случайно.

– Я серьезно, Брекс. Я не знаю, что ты тут делаешь, но тебе нужно уходить.