Неукротимая планета

— Если тебе это так интересно, — ответила Леа, — то я очень много что помню, Брайон Брандт. Я не стану углубляться в детали, поскольку местным жителям знать это вовсе не обязательно. Я помню, что заснула после того, как ты ушел. А потом — ничего. Это странно. Я заснула на жесткой бугристой кровати, а проснулась на этой койке и чувствую себя просто ужасно. А тут еще этот сидит и пялится на меня. Может, ты все-таки расскажешь мне, что происходит?

Лучше всего было рассказать ей часть правды — детали она может узнать и потом.

— Магты напали на здание Фонда, — сказал он. — Сейчас они разгневаны на всех инопланетников. Ты была еще под действием снотворного, и Улв помог перенести тебя сюда. Сейчас уже миновал полдень...

— Последнего дня? — В ее голосе звучал ужас. — Миру грозит гибель, а я тут в Спящую Красавицу играю! Кто-нибудь был ранен при нападении? Или убит?

— Было несколько несчастных случаев — и очень много проблем, — ответил Брайон. Нужно было как-то отвлечь ее от этой темы. Он подошел к телу магта и откинул брезент с его лица: — Но сейчас гораздо важнее вот это. Это один из магтов. У меня есть скальпель и кое-какие инструменты — ты можешь провести вскрытие?

Леа села на кушетке, обхватив себя руками; выглядело это так, будто она мерзнет, несмотря на дневную жару.

— Что случилось с теми людьми, кто был в здании? — тихо спросила она. Инъекция стерла ее воспоминания о трагедии, но отголоски напряжения и потрясения остались. — Я чувствую себя такой... разбитой. Пожалуйста, расскажи мне, что произошло. У меня такое чувство, что ты что-то скрываешь.

Брайон сел рядом с ней и взял ее холодные руки в свои. Заглянув ей в глаза, он попытался передать девушке часть своей энергии.

— Это все было ужасно, — сказал он. — Ты была потрясена этим и потому так скверно сейчас себя чувствуешь. Но... Леа, тебе придется сейчас положиться на мое слово. Не задавай больше никаких вопросов. Мы с этим ничего не можем поделать. Но пока что мы можем разъяснить вопрос с маг-том. Ты исследуешь тело?

Она хотела было что-то спросить, но передумала. Когда Леа опустила глаза, Брайон почувствовал, что девушка дрожит.

— Что-то тут не так, — проговорила она. — Я знаю. Я полагаюсь на твое слово и не стану задавать вопросов. Помоги мне, ладно, дорогой? Мне кажется, что у меня все кости размягчились, меня ноги не держат.

Опираясь на него, девушка медленно прошла через комнату и приблизилась к телу. Она посмотрела вниз и содрогнулась.

— Я бы не назвала это естественной смертью, — проговорила она, вынимая скальпель из чехла. Улв пристально следил за ее действиями. — Тебе вовсе не обязательно на это смотреть, — сказала она ему на ломаном дитском. — Разве что ты сам этого захочешь.

— Я хочу, — сообщил он ей, не отводя взгляда от тела. — Я прежде никогда не видел не то что мертвого, но даже раздетого магта.

Он не отводил взгляда от тела.

— Найди мне воды попить, хорошо, Брайон? — попросила Леа. — И расстели под телом брезент. Вскрытие — дело грязное.

Выпив воды, девушка, кажется, почувствовала себя лучше и уже могла стоять, не держась за стол. Она рассекла тело магта пониже грудины. Оно раскрылось, как распахнутая одежда, обнажив внутренности. Улв содрогнулся, но промолчал и от стола не отошел.

Она медленно извлекала внутренние органы. Один раз коротко взглянула на Брайона и снова принялась за работу. Тишина тянулась бесконечно, пока Брайон не выдержал:

— Можешь ты мне сказать, что ты обнаружила? Или ничего?

Его слова, казалось, лишили ее сил. Леа пошатнулась и, отступив от стола, рухнула на кушетку. Ее окровавленные руки бессильно повисли.

— Прости, Брайон, — ответила она. — Ничего, совсем ничего. Есть, конечно, мелкие отличия, органические изменения, которых я не наблюдала никогда прежде — например, у него совершенно чудовищная печень. Но подобные изменения, разумеется, происходят в процессе адаптации хомо сапиенс к жизни в иных мирах. Это человек. Изменившийся, адаптировавшийся — но тем не менее такой же человек, как ты или я.

— Как ты можешь быть уверена? — перебил ее Брайон. — Ты же ведь не исследовала его полностью, верно?

Она покачала головой.

— Тогда продолжай. Другие органы. Его мозг. Посмотри на ткани в микроскоп. Вот! — он подал ей ящик с микроскопом.

Леа уронила голову на руки и всхлипнула.

— Оставь меня в покое, неужели это так трудно сделать! Я устала, мне плохо, меня тошнит от этой проклятой планеты. Пусть они умрут, мне наплевать! Твоя теория — бред, чушь бессмысленная! Признай же это наконец! И дай мне вымыть руки от этой грязи...

Рыдания заглушили ее слова.

Брайон судорожно вздохнул, стоя перед девушкой. Неужели он ошибся? Он не смел даже подумать об этом. Ему нужно было продолжать. Глядя на ее узкую спину — сквозь тонкую ткань, казалось, можно пересчитать все позвонки, — он чувствовал безграничную жалость — жалость, которой не мог, не имел права поддаваться. Эта хрупкая беспомощная испуганная девушка была его единственной надеждой и опорой. Она должна была работать. Он должен был заставить ее работать.