Неукротимая (СИ)

Она и не думала сопротивляться, хотя где-то, на задворках сознания мелькнула мысль, что к ним в любой момент могут войти, и ей нужно успеть сказать ему о планах амазонок… И вообще, она не должна поддаваться чувствам, обрушившимся на неё подобно снежной лавине. Он женился на ней не по любви! Она для него ничего не значит… Или значит?   Но… Констанция отбросила этот слабый проблеск рассудка. Разум умолк, уступая место чувствам. Она отдалась той сладкой стихии, которая затопила всё её существо.

Кончик его языка, очертив овал её подбородка, прошёлся по припухшим губам и скользнул между ними. Казалось, в нём сосредоточилось какое-то особенное тепло, даже пламя, которое разливалось теперь по всему её телу, заставляя его пылать ответным огнём.

Язык устремился глубже, лаская её нёбо, сплетаясь с её языком, исследуя, пробуя на вкус. Эти безумные ласки заставили её застонать и вскинуть руки к его крепкой шее. Констанция ощутила, как его рука властно, но осторожно сжала её грудь и опустилась к талии и ниже, к упругим маленьким ягодицам. Он стиснул их, понуждая сильнее прижаться к его бёдрам. Она почувствовала его мужское естество, которое каменным бугром упёрлось ей в живот. И это оказалось восхитительным – она вызвала в нём такие метаморфозы, она заставляет его терять разум от желания!

Она хотела вскрикнуть, оттолкнуть его, но не могла – он продолжал целовать её, а внутри неё что-то не давало ей протестовать, наоборот, ногтями Констанция царапала спину мужа, её напрягшиеся соски сквозь тонкую ткань платья льнули к его обнажённой груди. Ах, ей сейчас хотелось тоже оказаться обнажённой! Эта мысль возникла против её собственной воли, словно кто-то другой сейчас думал за неё.

 И словно услышав её невысказанное желание, он развязал шнуровку на её платье и стянул его с плеч. Оторвавшись от сладких губ, он провёл кончиком языка по бившейся на шее жилке, а потом его голова опустилась, и губы принялись ласкать напрягшиеся груди, облизывая и покусывая её набухшие соски.

Её прошлая жизнь, прожитая до этой минуты, ушла, растворилась словно в тумане. Всё, что было до этого мгновения, сейчас показалось ей лишь ожиданием вот этого момента, когда он, её супруг, в здравом рассудке, не одурманенный чарами, а по собственному желанию ласкал её тело. Она едва не задохнулась, сдерживая рвавшийся крик. Нельзя кричать! Их могут услышать! В любой момент сюда могут войти…

Мгновение и сильные руки подхватили Констанцию.  Два шага, и он опустил её на узкое ложе, стоявшее в самом углу, под окном. Поймал её затуманенный взгляд. Она поразилась тёмной глубине его глаз. Точно жадное пламя плясало в их карем море. И Констанция нырнула в это море. Отдалась нетерпеливым рукам и жадным губам.

Раскалённое тавро его губ прошлось по ней, не оставив ни точки на прекрасном обнажённом теле. И сейчас она без страха смотрела на его могучее орудие мужчины, представшее перед ней во всей красе. Багровое навершие блестело от любовной росы, выступившей на самом кончике. В каком-то непреодолимом порыве юная женщина, отринув природную стыдливость, коснулась пальцем восставшей плоти, сняла жемчужную каплю и взяла палец в рот, пробуя на вкус, потом застонала протяжно, точно лишилась рассудка от дурманящего вкуса мужского желания.

Дэймон с соблазняющей грешной ухмылкой взял ножку супруги и лизнул языком маленькую ступню. Красавица в нетерпении дёрнулась. Сейчас Констанция и сама не понимала себя. Ей просто хотелось, чтобы он что-то сделал. Что именно – она не знала, но пламя, сжигавшее её изнури, готово было заставить её закричать.

- О, Дэймойн, пожалуйста! – всхлипнула Констанция, не узнавая собственного тягучего голоса.

Может, это вообще воскликнула не она? Губы, ещё более нетерпеливые и горячие, ласкали колено и вновь опустились к стопе. А потом – неужели это возможно?! – он вдруг поочерёдно стал брать в рот крошечные пальчики и посасывать их, точно это было восхитительное лакомство. Одна ножка… другая… И так бесконечно долго и невыносимо сладко, что она выгибалась от этих сводящих с ума ласк.

- Как ты прекрасна, - шептал он, - люблю тебя, люблю всю… - срывались с его губ признания, а язык двигался вдоль изнывающего тела девушки по чувственным изгибам гибких рук, тонкой талии, плавных, чуть раздвинутых бёдер.

И вот рука Дэймона нежно коснулась маленького холмика внизу её живота, а его губы прижались к этому её месту, заставив Констанцию вскрикнуть. Она метнулась, словно стараясь избежать этих ласк. Но сразу сдалась, пропустив его язык внутрь себя.

- Дэймон, я прошу… - взмолилась она, не думая о смысле своей просьбы.

Он оторвался на мгновение от её истекающей соками щелки, улыбнулся и, наконец, вскинул её ноги себе на плечи и вошёл во влажный багровый грот. Её тело затрепетало. Страстно обняв его руками, она испытала странное чувство – она умерла, её не было, был огонь, сжигавший её изнутри, и была горячая волна, опалявшая её. И каждое движение усиливало это странное, неизведанное ранее ощущение.