Неукротимая Сюзи

Но то была не госпожа Дюма и не ее дочь. Это была… это была… Может, это мираж? Видение, вызванное сбоем в работе его органов чувств, измученных местной жарой? Оптическая иллюзия, порожденная мерцающим светом факелов, лишь отчасти разгоняющим темноту?

Это была Сюзи!

Ракидель остановился и, сначала побледнев, а затем покраснев, вскрикнул:

– Сюзи!

Затем он сделал шаг в ее сторону – взволнованный, потрясенный, растерянный. Однако суровое выражение на лице Сюзанны заставило его остановиться.

– Сюзи! – снова воскликнул он. – Мне даже и в голову не приходило, что меня ждет такое счастье! Ты здесь! Живая! Я знал, что ты сумела выжить!

Его голос дрожал. Он сделал еще пару шагов и развел руки в стороны, словно бы ожидая, что она бросится в его объятия. Однако Сюзи, наоборот, отступила на шаг назад.

– Тише, тише, мсье, – сказала она с таким холодом в голосе, который одновременно и удивил, и обескуражил Ракиделя.

– Сюзи! – повторил он, решив больше не пытаться к ней приблизиться. – Я тебя ждал, я не хотел верить в то, что ты погибла… Прежде чем мы с Жаном-Батистом и Николя покинули горящее судно, мы попытались найти тебя на палубе, в трюмах, в коридорах, хотя нам и приходилось при этом отбиваться от наседающих пиратов. Мы решились покинуть судно только после того, как один матрос сказал нам, что Плейнтейн схватил тебя и утащил на свой корабль. Затем в течение шести месяцев я расспрашивал у членов экипажа каждого из судов, которые заходили в этот порт, не известно ли им что-нибудь о тебе и не видели ли они тебя на каком-нибудь берегу…

Однако Сюзи не захотела больше ничего слушать: она размахнулась и дала Томасу Ракиделю увесистую пощечину. Охватившее Ракиделя ошеломление сменилось радостью: да, он был рад констатировать, что Сюзи осталась именно такой, какой он ее любил, пусть даже он сейчас и не понимал, почему она проявляет по отношению к нему такую озлобленность.

Губернатор и уже успевшие собраться вокруг него гости отвели взгляды в сторону, чтобы не смотреть на ссору между супругами.

А затем все-таки состоялся ужин. За стол уселись именитые жители Сен-Поля, капитан Жиро со своими помощниками, священник и тщедушный чудаковатый мужчина, который представился писателем. На стол подали мясо черепахи с репой, большое количество фруктов – ананасов и бананов, – и вино, изготовленное из сахарного тростника и меда.

Сидя рядом, Сюзи и Томас не обменивались ни взглядами, ни словами. Одна совсем еще юная девушка, которую звали Роза Гронден и которая была из семьи плантаторов, спросила:

– Господин губернатор, а это правда, что король посылает нам отряд, который займется поимкой беглых рабов?

– Именно так, мадемуазель. А еще я собираюсь издать постановление, согласно которому каждый белый человек, способный носить оружие, должен будет войти в состав одного из формируемых мной отрядов.

Повернувшись к Сюзанне, губернатор пояснил:

– Нам приходится ловить беглых рабов, которые скрываются в горах и не желают подчиняться нашим законам.

– А что может быть естественнее для раба, чем стремиться к свободе? – сказала Сюзи, окидывая собравшихся холодным взглядом.

Вслед за ней решил высказаться и Ракидель.

– Условия, которые созданы для этих мужчин и женщин, – сказал он твердым голосом, – неизбежно порождают у них желание удрать от того, что непонятно почему называют «цивилизацией»! Их заставляют жить в убогих хижинах, плохо кормят, отрывают от близких родственников, продают, как каких-нибудь животных, унижают, бьют… Ну как им после всего этого не захотеть затеряться где-нибудь среди дикой природы, которая относится к ним менее враждебно, чем те, кто называет себя их хозяевами?

– Судя по вашему заявлению, мсье, вы становитесь на сторону злонамеренных мыслителей нашего столетия! – запротестовал господин Дюма.

Тон разговора начал повышаться. Сюзи с радостью констатировала, что даже если ее муж и изменил ей, то он, по крайней мере, не изменил своим идеалам. Один из плантаторов, занимающийся выращиванием кофе, начал возмущаться:

– Но как же мы сможем обрабатывать наши земли без этой рабочей силы? Что станет с процветанием наших колоний?

Госпожа Дюма, которую до замужества звали Мария-Гертруда ван Циль, поддержала своего мужа и этого плантатора.

– К тому же эти люди, собственно говоря, и не являются настоящими людьми! – заявила она.

Ее муж, бросив недобрый взгляд на Ракиделя, добавил:

– Есть, однако, мужчины, которые не брезгуют делить ложе с чернокожими женщинами, ведь они, поговаривают, очень даже энергичны в постели…

Томас Ракидель резко встал, опрокинув при этом стул, схватил свою жену за запястье и, увлекая ее за собой, пошел к двери. Оказавшись уже на пороге, он повернулся и произнес угрожающим голосом слова, от которых исчезли улыбки с лиц и закрылись рты:

– Вы еще поплатитесь и за свою жестокость, и за свою глупость! Вы никогда не будете жить спокойно на этом острове! Каждый вечер вы будете засыпать, со страхом думая о том, что вам ночью могут перерезать горло! Давайте, ловите беглых рабов! Они вернутся на ваши земли, чтобы посчитаться с вами за ваши преступления!