Неукротимый, как море

— Я дам команду стюарду, — сказал Дэвид. — Эйнджел сейчас ни на что не годен. Он как с куклой возится с девушкой, которую мы вытащили из воды. Того и гляди, начнет одевать ее в платьица и катать в колясочке…

— Знать ничего не хочу. Передайте Эйнджелу, что мне нужна еда — и хорошая еда, ясно? — прорычал Ник и отвернулся к окну, вперившись взглядом в льдины, перегородившие вход в бухту. — Не то лично спущусь вниз и прижму его как следует.

— Я думаю, он бы не возражал, — пробормотал Дэвид.

Ник не остался в долгу и тут же набросился на старпома:

— Сколько раз вы проверяли спасательное оборудование?

— Четыре.

— Проверьте в пятый. Запустите все дизельные генераторы и погоняйте их, затем заглушите, дайте остыть и подготовьте к переброске на лайнер. Энергия на «Авантюристе» должна быть не позже завтрашнего полудня.

— Есть!

— Что показывает барометр?

— Не знаю…

— С этой самой секунды и до конца операции вы обязаны в точности знать атмосферное давление и немедленно докладывать мне о малейших изменениях.

Дэвид поспешно склонился к прибору.

— Барометр дает тысячу восемнадцать…

— Слишком высоко, — заметил Ник. — И это чертово затишье… Барометр обязательно прыгнет. Не спускайте с него глаз.

— Есть!

— По-моему, я распорядился проверить оборудование?

— Сэр! — позвал Трог. — «Флотилия Кристи» только что подтвердила наш статус, а «Ла-Муэт» приняла посуточный контракт на доставку пассажиров с берега залива Шеклтона до Кейптауна. Левуазан хочет поговорить с вами.

— Передай ему, что мне недосуг. — Ник не спускал глаз с нагромождения льдин. — Хотя постой… — Он передумал и взял микрофон. — Жюль?

— Нечестно играешь, Николас. Ударил в спину старому другу, который любит тебя, как брата.

— Жюль, я занят. Это все, что ты хотел мне сказать?

— Похоже, ты ошибся, Николас. В этот раз удача тебе изменила. «Авантюрист» сел на мель прочно, да и с погодой творится непонятно что. Ты смотрел метеосводку с острова Гоф? Нет, Николас, с лайнером ты попал впросак. Послушай старика…

— Жюль, у меня двадцать две тысячи лошадей.

— Все равно — на сей раз тебе попался кусок не по зубам.

— Au revoir, Жюль. До свидания. Приглашаю тебя на заседание арбитражной комиссии.

— Кстати, можешь прислать со своего плавучего борделя пару блондинок и бутылку вина.

— Пока, Жюль.

— Удачи, mon vieux.[3]

— Эй, Жюль, ты желаешь мне удачи, а ведь это дурная примета. Сам меня учил.

— Да, я знаю.

— Тогда и тебе удачи, Жюль.

Ник смотрел вслед уходящему по маслянистой зыби буксиру, маленькому, грузному и нахальному — в точности как его капитан. Однако чувствовалась в этом уходе какая-то подавленность и уныние.

Ника кольнуло раскаяние — все же француз некогда был его наставником и добрым другом. Триумфальное чувство победы сошло на нет, оставив после себя горький привкус. Ник тут же беспощадно задавил в себе жалость — отчаянная и тяжелая гонка шла честно, а Жюль попросту отнесся к ней беспечно. Старое правило гласило, что любой конкурент — это ненавистный враг, которого надо давить изо всех сил. И будучи побежден, он заслуживает лишь презрения. Сочувствие размягчает и отбирает решимость.

Хотя по отношению к Жюлю Левуазану презрение вряд ли уместно. Он наверняка отыграется, перехватив у Ника из-под носа следующую работу. Да и весьма прибыльный контракт на перевозку пассажиров с берега залива Шеклтона покроет все его затраты, и в кармане даже останется кое-какая мелочь.

Стоявшая же перед Ником задача решалась не так просто. Он выбросил Жюля из головы и перевел взгляд с французского буксира, огибавшего утес, на покрытые льдом воды залива. В прищуренных глазах росла тревога. Левуазан был прав — выложиться придется полностью.

Равноденственный сизигийный прилив, действуя заодно с высокими штормовыми волнами, выбросил «Золотого авантюриста» так далеко на берег, что сейчас, когда море успокоилось и наступил отлив, лайнер увяз на редкость плотно. Кроме того, корпус развернуло под углом к береговой линии, и «Колдуну» не удастся вытянуть судно сразу — придется его раскачивать из стороны в сторону.

Чем дольше Ник всматривался, тем яснее становилось, насколько глубоко ушла в гальку тяжелая стальная туша полузатопленного «Авантюриста». Отковырнуть его будет не проще, чем обмусоленную ириску, прилипшую к детскому одеялу.

Ник пригляделся ко льду. Среди блинчатых льдин и ледовой каши торчали огромные торосы, выломанные из подтаявших айсбергов и пригнанные ветром в залив, словно стадо овец.

Перепады температуры норовили сковать все это месиво в единое целое, и создавалось впечатление, что некий чудовищный осьминог обвивает корму «Авантюриста» толстыми блестящими щупальцами. И пусть форштевень «Колдуна» был усилен, а лед еще не успел схватиться намертво, Ник знал, что нельзя недооценивать его прочность. «Белый лед — мягкий лед», гласила старая мореходная мудрость, но повсюду торчали, словно цукаты в пудинге, вмороженные торосы зеленого глетчерного льда, способные с легкостью пропороть обшивку буксира.

Не хватало еще посылать Жюлю Левуазану сигнал бедствия… Ник поморщился при этой мысли.