Неукротимый, как море

«„Виттезее“: контракт с „Шелл“, буксировка разведывательной буровой платформы, Галвестон — Северное море. „Гротезее“: на приколе, порт Брест, Франция».

Вот и оба голландца отпали. Телетайп продолжал выдавать названия и координаты всех крупных спасательных судов, способных стать на пути «Колдуна». Ник жевал сигару и, щурясь от табачного дыма, всматривался в выползающую ленту. С каждым следующим конкурентом, оказавшимся в далеких водах, уверенность крепла.

Ник стиснул кулаки, едва на ленте появилось хорошо знакомое имя.

«„Ла-Муэт“: контракт с „Бразгазом“, буксировка в залив Сан-Хорхе. Выполнен 14-го. Курс на Буэнос-Айрес».

Ник резко выдохнул, точно боксер, пропустивший удар по корпусу, повернулся и вышел на открытое крыло мостика. Ветер рванул одежду, растрепал волосы.

«Ла-Муэт» — «чайка» — претенциозное имя для невзрачной однотрубной галоши с высокой старомодной надстройкой на грузном корпусе. Ник закрыл глаза и словно увидел противника перед собой.

Сомневаться не приходилось — Жюль Левуазан уже мчится на юг, как взявшая след гончая.

Он доставил груз в Южную Атлантику три дня назад и заправился, надо полагать, в Комодоро. Ник отлично знал повадки Жюля: первое, что тот сделает после рейса, так это забункеруется под завязку.

Ник отбросил изжеванный окурок, и порыв ветра унес его в море.

Полтора года назад «Ла-Муэт» обзавелась новыми двигателями — Ник помнил ту заметку в бюллетене Ллойда и тоску по прошлому, которую она всколыхнула. И пусть девять тысяч лошадиных сил не в состоянии разогнать неуклюжее бочкообразное судно быстрее восемнадцати узлов, «Ла-Муэт» выигрывала тысячу миль у быстроходного «Колдуна». В таких условиях скорость ничего не решала. Кроме того, «Ла-Муэт» могла пойти не на север, а вокруг мыса Горн. В этом случае — вполне вероятном, зная удачливость Жюля Левуазана, — разрыв оказывался и вовсе огромным.

«Ну почему обязательно Жюль — пусть бы любой другой!» — чертыхнулся Ник. Да и время… ох, до чего некстати! Только-только начал брать себя в руки, концы с концами едва сходятся, ни сил, ни злости не хватает. А тут на тебе!

Обманчивая уверенность, еще утром наполнявшая его, улетучилась подобно сну, оставив все того же измученного, больного человека.

«Ничего не выйдет…» — подумал Ник и вдруг понял, что впервые усомнился в себе. Вся его зрелая жизнь прошла в готовности к любым неожиданностям. Но сейчас… Нет, только не сейчас.

Ник испугался по-настоящему. Не осталось ни сил, ни решимости — лишь пустота. Сокрушительное поражение в борьбе с Дунканом Александером и предательство любимой женщины надломили его. Страх расползался по телу при мысли, что высокая волна уже рядом, но вот-вот пройдет мимо и поймать ее не получится…

Чутье говорило, что эта волна последняя, больше не будет. Надо решаться: сейчас или никогда. Как же трудно, почти невозможно, схватиться с Жюлем Левуазаном, бросить вызов старому капитану… И так же невозможно разорвать верный контракт с «Эссо», бросив на кон все, что осталось. Однажды Ник уже проиграл по-крупному, и духа на новую ставку не хватит.

Слишком велик риск, слишком мало сил.

Нику отчаянно захотелось спрятаться в каюте, упасть на койку и просто уснуть. Ноги дрожали под грузом безысходности, разум молил о спасительном забвении.

Он вернулся на мостик, прячась от ветра. Все. Выжат, измотан, сломлен. Время забиться в нору, капитанскую каюту. Проходя мимо пульта управления, Ник невольно замедлил шаг и остановился.

Люди смотрели на него; воздух, казалось, наэлектризовался.

Правая рука сама собой потянулась к машинному телеграфу и перевела ручку в положение «готовность».

— Машинное отделение, — услышал Ник собственный голос, до того спокойный и уверенный, что явно должен был принадлежать другому человеку. — Опробовать дизели.

Словно сквозь далекую дымку мелькали лица вахтенных помощников, озарившиеся дьявольским восторгом. Ни дать ни взять пираты прежних времен в предвкушении добычи.

Тем же незнакомым голосом, странно отдавшимся эхом в ушах, он продолжил отдавать приказания:

— Старпом — запросить разрешение начпорта на срочный выход в море. Штурман — проложить курс к точке последней известной обсервации «Авантюриста».

Уголком глаза Ник увидел, как Дэвид Аллен радостно хлопнул третьего помощника по плечу и только потом бросился к радиотелефону.

К горлу подкатил комок, и пока команда спешно занимала свои места, Ник замер у пульта, не в силах пошевелиться, лишь к горлу подкатывала тошнота.

— Мостик, докладывает стармех, — раздался голос из динамиков над головой Ника. — Дизели на ходу. — И после короткой паузы одобрительно добавил, на австралийский лад растягивая слоги: — Чуд-нень-ко!

Нос «Колдуна» с широким развалом бортов как нельзя лучше подходил для плавания за сороковыми широтами. Словно морская выдра с лоснящимися боками, судно мчалось на юг, легко взрезая волны.

Области низкого давления, не встречая на своем пути сушу и беспрепятственно двигаясь над холодными водами, порождали гороподобные водяные валы, катившие один за другим.