Неукротимый, как море

– Тогда придумайте что-нибудь получше. – Ник пожал плечами и двинулся в радиорубку. Все проводили его глазами, затем Дункан опустил взгляд на фальшфейеры – и через секунду принялся торопливо распихивать их по карманам спасательного жилета.

Оказавшись в радиорубке, Ник спокойно сказал в микрофон:

– «Морская ведьма», ответьте «Золотому рассвету»... «Морская ведьма», на связь...

Только шуршание и гул атмосферы.

– «Колдун», говорит «Золотой рассвет». Повторяю, «Колдуна» вызывает «Золотой рассвет».

Что-то новое проявилось в реве ветра, где-то что-то треснуло, и вся надстройка затряслась крупной дрожью. Похоже, танкер начинал разваливаться – его не проектировали на подобные ветровые нагрузки. управления: под килем было семьдесят саженей, шторм хлестал и гнал судно на берег.

– «Морская ведьма», на связь, – взывал Николас с отрешенностью отчаяния. – Говорит «Золотой рассвет». Кто-нибудь слышит меня?

Ветер еще раз врезал по танкеру, и тот застонал, накренившись от чудовищного удара.

– «Колдун», на связь...

Тем временем Рандл по штормовому поручню добрался до приборов, которые следили за состоянием карго. Он искал признаки повреждения нефтеналивных гондол.

«По крайней мере не потерял голову», – подумал Николас, следя за капитаном. Эхолот показывал шестьдесят восемь саженей.

Рандл медленно выпрямился, обернулся и хотел что-то сказать, но его опередила очередная ветровая атака.

Нику показалось, что по животу врезали гирей – настолько плотным и жестким вышел удар. Словно обрушилась гора, сорвалась лавина... Пришедшая извне звуковая волна вынесла лобовые обзорные окна вместе с рамами.

Взрывное облако осколков окутало капитана, который стоял возле пульта, прямо на линии удара. В одно мгновение Рандлу начисто срезало голову стеклянной гильотиной. Тело рухнуло на колени, завалилось, и пульсирующий брандспойт перерубленной шеи принялся изливаться кровью, которую подхватила порозовевшая вода, хлеставшая на мостик через выбитые окна.

Карты, книги, справочники вылетели с полок вспуганными птицами, немедленно попадая в лапы ветра, метавшегося в ящике из стали и стекла.

Прикрывая лицо согнутой в локте рукой, Николас шагнул было к телу капитана... но что он мог сделать? Отвернувшись от трупа, он прокричал оставшимся:

– Прочь от окон!

Минутой позже Ник собрал всех в тыльной части мостика, рядом с переборкой, где размещались стойки с оборудованием «Декки» и прочими навигационными системами. Четверка мужчин держались плотно сбитой кучкой, словно подсознательно искали утешение в близости товарищей по несчастью.

Ветер не давал забыть о происходящем ни на миг – он врывался сквозь разбитые окна, бесился в каждом углу, рвал одежду, заполнял воздух вокраями палубы, а прорвавшееся море, залив мостик по колено, хлестало во все стороны.

Подхваченный водой, обмякший труп Рандла ездил взад-вперед, подчиняясь качке. Николас решился оставить сомнительную безопасность переборки, добрался до тела и, подцепив под мышками, оттащил его в радиорубку, где и положил на койку оператора. Кровь немедленно залила накрахмаленные простыни; Ник набросил одеяло на останки Рандла и ковыляющими шагами вернулся на мостик.

А ветер тем временем нарастал, и от неуемной мощи и упрямства стихии немела душа.

Какая-то блестящая штуковина, вероятно, деталь алюминиевой обшивки надстройки – а может, и оторванная труба, – пушечным ядром насквозь пробила настил снизу и тут же унеслась в море, оставив после себя рваную рану, в которую сразу полез ветер, принявшись глодать и раздирать металл. Пробоина росла на глазах, палубные листы выворачивало кусками, а внутрь лился водопад.

Николас понял, что надстройка начинает сдавать – ветер, словно гигантский хищник, скоро сорвет с нее все покровы, обнажит голый скелет. Нику нужно было вывести оставшихся людей на нижнюю палубу, ближе к ватерлинии, чтобы в тот момент, когда придется покинуть судно, они могли сделать это без промедления. Увы, измученный мозг отказывался работать, и Николас просто стоял на месте. Сил хватало лишь на то, чтобы держаться на ногах, пока танкер бьется в агонии.

В эпоху парусников моряки привязывали себя к мачтам, когда достигали такого же отчаяния.

Глубиномер показывал 57 саженей, а барометр упал до отметки 955. Николас в жизни не слышал о столь низком атмосферном давлении. Нет, ну конечно же, дальше барометру падать некуда... наверное, центр урагана совсем близок... Ник с усилием приподнял руку: стрелки застыли в положении десять утра. Шторм навалился каких-то два с половиной часа назад.

Сквозь разодранную крышу ворвался ослепительный свет, и Николас прижал ладони к глазам, едва не лишившись зрения. Он не мог понять, что происходит. Такое впечатление, что его лишили слуха – да и буйство ветра тоже куда-то исчезло, растворилось.

И тут все стало по местам.

– «Око тайфуна», – прохрипел он. – Мы угодили буре прямо в глаз...