Неуловимая наследница

– Охрана, – фыркнул Порох. – Я вас для того и взял, чтоб в вас охрану никто не заподозрил. А то бы с мордоворотами ходил. А ты что творишь? Могла бы и лечь под Борова, ниче бы не отвалилось.

– Порох, падла, не блажи, сукин ты сын, – взвилась Оля, уже успевшая неплохо освоить блатной жаргон.

Она поднялась из-за стола и двинулась на Пороха. Внутри разливалось холодное бешенство – как тогда, когда она расправилась с Петей и мамой Людой. Прижав не ожидавшего такой прыти от юной воспитанницы Пороха к стене, она выдохнула ему в лицо:

– Ты что, тля нарная, рамсы попутал?

– Тихо, тихо… – принялся унимать ее, кажется, и впрямь струхнувший Порох. – Тихо, девочка, ну и характер у тебя. Вся в батю, а?

Он примирительно рассмеялся, похлопал Олю по плечу. Но глаза у него – Оля отметила – были нехорошие, плоские и лживые.

– Ты же сама должна понимать, – тем временем рассуждал Порох. – Коль нашлись бы фараонские бабки, могла бы вложиться в долю, бизнес бы с тобой пополам вертели. Тут бы другой разговор пошел, все бы тебя уважали, хоть и девка ты, и лет тебе мало. А без бабок ты кто? Никто… Вот такая вот, Оленька, арифметика.

Он напоследок снова растянул тонкие губы в улыбке и уплелся наверх, пожелав Оле спокойной ночи.

– Нужно сваливать отсюда, – сказала Оля Машке на следующее утро.

Та только что проснулась, сидела в постели в мягкой клетчатой пижаме и моргала на Олю сонными глазами.

– Почему?

Оля опустилась на край кровати, уперлась локтями в колени и задумчиво произнесла:

– Не знаю, Машка, чутье подсказывает. Что-то не нравится мне дядя Слава в последнее время. Я даже думаю…

– Что? Что?

Машка подсела к ней поближе и, взяв Олю за плечи, развернула лицом к себе. Оля помолчала пару секунд, а потом, коротко оглянувшись на дверь и убедившись, что в коридоре тихо, призналась:

– Думаю, он со мной связался только из-за отцовских денег. Ради них в больницу ко мне приперся, ради них слил мне инфу про Рябого. Знал, что этим меня зацепит и мне от него деваться некуда будет. Может, и в сквере тогда на меня по его приказанию напали… Думали запугать и силой заставить отдать отцовские деньги, а когда не вышло, решили сменить тактику.

– И теперь, когда выяснилось, что денег нет… – понятливо закивала Машка.

– И теперь, когда выяснилось, что денег нет, я ему на хрен не нужна. А ты – тем более.

– Но мы же его охрана, – возразила Машка.

Оля только досадливо отмахнулась.

– Да брось, Маш. От нас гемора больше, чем пользы. Вчера ему из-за меня с тюменскими разбираться пришлось. В следующий раз еще что-нибудь. Он нас сольет, Маш, и очень скоро. Поэтому нам нужно заранее подумать, куда податься, и свалить от него первыми.

– Может, за границу уедем? Там затеряться проще будет, – предложила Машка. И тут же в досаде хлопнула кулаком по одеялу. – Блин, бабушка! И мама…

– Вот именно, – прицокнула языком Оля. – Знаешь что? Давай для начала вещи кое-какие соберем, самые ценные. И деньги, сколько там у нас на двоих наберется. И сховаем где-нибудь.

– Ты что, – округлила глаза Машка, – думаешь, нам прям бежать отсюда придется? В чем были?

– А кто знает? – пожала плечами Оля. – В любом случае подстрахуемся.

Тем же утром они с Машкой, побросав в спортивную сумку кое-какие вещи – смену одежды, теплые куртки, украшения, куклу, подаренную Оле матерью, и немного денег – отправились арендовывать ячейку в камере хранения.

Домой – вернее, в загородный дом Пороха, где в последнее время жили, – девушки возвращались в приподнятом настроении. Солнце светило уже ярко, по-весеннему. Под ногами пестрели лужи, в которых, среди плавающих льдинок, голубели клочки неба.

Оля строила планы.

– Бабушку твою нужно пока перевести куда-нибудь. В другую больницу, чтобы Порох не знал. И мать надо бы переселить куда-нибудь. Ну, это мы все придумаем, не беспокойся.

– А я все-таки думаю, что за границу валить нам надо, – гнула свою линию Машка. – Может, через Украину. В общем, туда, где он до нас не доберется. Олька, нам же только по семнадцать с тобой, вся жизнь впереди. Начнем сначала, без всех этих бандитских рож.

– Начнем, – отвечала Оля.

А сама думала, что Машка-то, может, и начнет с чистого листа. Она же никогда не отступится от мысли о тех двоих убийцах, которые все еще существуют где-то, наслаждаются жизнью, ничем не поплатившись за расправу над ее родителями.

– Знаешь, – спросила Машка, – о чем я всю жизнь мечтала?

– О чем?

Машка остановилась посреди улицы и запрокинула голову, весело щурясь на задорно подмигивающее с неба юное весеннее солнце.

– Стать капитаном яхты. А что, думаешь, не получится у меня? Я сильная, и голова у меня варит. Пройти курс, получить документы, купить посудину – хоть старенькую, хоть любую, лишь бы воду не пропускала. И – в море! Чтоб простор, синева и никого вокруг.

– Знойная Машка, гроза испанских морей, – со смешком поддела Оля. – А жить на что? Рыбой питаться?

– Туристов катать можно, – подумав, ответила Машка. – Нам же много не надо. Будешь моим боцманом?

– Ты же хотела, чтоб никого вокруг, – вставила Оля.

– Ты, я – и никого, – кивнула Машка. – А что, не хочешь?