Читаем Неуловимые полностью

В те минуты, когда Керимов в сопровождении портье входил в свой номер, мимо гостиницы, едва не задев приткнувшийся у тротуара белый автомобиль, пронесся новенький "мерседес". За рулем сидел военный со знаками гауптштурмфюрера. Это был хорошо сложенный человек лет тридцати или немного моложе, со спокойными светлосерыми глазами на широком круглом лице. Сильные руки в перчатках уверенно лежали на руле - офицер отлично вел машину. Но он не был ни немцем, ни тем более эсэсовцем. И звали его не Гуго фон Герхард, как он значился по документам. Это был чех, чешский патриот, разведчик. История того, как он проник в гитлеровскую контрразведку, началась полгода тому назад в Праге, столице протектората Богемия и Моравия, как переименовали Чехословаиию оккупировавшие страну фашисты, в одной из подпольных боевых групп, которые были созданы компартией Чехословакии и действовали по всей стране. Группа, о которой идет речь, была на особом положении. Ни антифашистской пропагандой, ни диверсиями или какими-либо другими обычными делами местных партизан она не занималась. Задача ее состояла в том, чтобы вести глубокую и тщательную разведку в самых труднодоступных организациях гитлеровской Германии. Члены группы "обслуживали" отели и места увеселений офицеров вермахта, держали под наблюдением транспорт, военную промышленность. Особое внимание было уделано решению задачи - ввести своих людей в штабы и в первую очередь - в органы гестапо и абверштелле. Пока это удавалось плохо: оккупантами был введен жесткий режим контроля. Почти все попытки партизан проникнуть в систему германской тайной полиции и контрразведки кончались неудачей. Правда, в этих организациях действовало несколько разведчиков, но они находились на грани провала и должны были уходить. Таково было положение дел, когда однажды утром к начальнику группы позвонил его помощник - врач военного госпиталя. Им надо было встретиться. Свидание произошло вечером, на конспиративной квартире. Помощник вошел, поздоровался и положил на стол фотографию. На снимке был один из членов группы в мундире и головном уборе гитлеровского офицера. - Что за маскарад, - недовольно сказал начальник. - Зачем это ему понадобилось? Он же знает, что без разрешения... - Это не маскарад, начальник. И Громек здесь ни при чем. - Помощник подвинулся ближе. - Это чужое фото!.. Начальник вновь осмотрел фотографию, удивленно сложил губы трубочкой, присвистнул: с карточки на него глядел двойник Иржи Громека. - И вы хотите?.. - медленно протянул он. - А почему бы и нет? - Помощник заговорил взволнованно, торопливо. Почему не попытаться, начальник? Громек - подходит. Да, да - именно он! Решителен, смел, знает немцев не хуже, чем мы с вами. - А кто этот? - Начальник кивнул на фото. - В том-то и дело, что не простой армейский чин!.. Это гауптштурмфюрер СС. Его, как я узнал, где-то здорово тряхнуло взрывной волной. Он получил месяц на лечение, лежит у меня. А потом должен ехать к месту новой работы, как я понял, в какое-то управление контрразведки.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное