Неуловимый бандит

— Дело в том, что некоторое время тому назад брат Винса, Стю Картер заявился в «Элбоу-Рум» и во всеуслышание просил вам передать, что он будет ждать вас там завтра, в то же самое время. Видите ли, он хочет с вами познакомиться. А проще говоря, убить.

— Правда? — переспросил Пенстивен.

— Да, мистер Чужак — или как вас там ещё зовут. Ему нужен ваш скальп. А уж коль скоро Стю Картер задался такой целью, то он своего добьется, уж можете не сомневаться. Он всегда получает то, что хочет.

— Как интересно, — сказал Пенстивен. — А вы можете рассказать мне о нем поподробнее?

— Этот парень, похоже, был рожден с пистолетом в одной руке и с ножом — в другой. И он не расстается с ними и по сей день, каждодневно оттачивая и совершенствуя свое умение.

— Я занимаюсь тем же самым, — заметил Пенстивен.

— А вам доводилось когда-нибудь стрелять в людей? — спросил шериф.

— Нет, — признался Пенстивен.

— Я вам конечно же не верю, — отозвался шериф. — Но только в любом случае, стрельба по яблокам — это далеко не одно и то же, что выходить с оружием против такого парня, как Стю Картер. Яблоки, по крайней мере, не оказывают сопротивления.

— И то верно, — согласился Пенстивен.

— Так что, — подытожил шериф, — вам лучше не задерживаться. А если вы уже заплатили какие-то деньги за комнату, то я могу мигом все уладить.

Пенстивен покачал головой.

— Я никуда не уеду, — заявил он. — Вы почему-то решили, что я бродяга. Но уверяю вас, это не так.

— Ой ли? — переспросил шериф. — Значит, вы совсем не тот, за кого себя выдаете, мистер Джон Чужак?

— Вас смущает мое имя, не так ли? — поинтересовался Пенстивен.

— Не очень. Имена меня не смущают. Все дело не в них, а в тех людях, которые их носят.

— Можете поверить мне на слово, но за всю свою жизнь я ещё ни разу не сделал ничего такого, что шло бы вразрез с законом, — сказал Пенстивен. — За всю жизнь я не присвоил чужого гроша, никого не убил и не ранил, а если и подрался с кем, то орудовал лишь собственными кулаками, да и такое случалось крайне редко.

Шериф прищурился. Он думал.

— Знаешь, сынок, я тебе почти верю, — проговорил он наконец. — Но только если тебе хочется сохранить этот свой рекорд, а заодно и спасти собственную шкуру, то из Маркэма тебе лучше убраться.

— Нет, — возразил Пенстивен. — Я должен остаться здесь.

— Если ты все-таки решишь остаться, — продолжал шериф, — то, возможно, ночевать тебе придется в тюрьме. Я ещё ничего для себя не решил. Но мне определенно не по душе эта затея с поединками и перестрелками, и я намерен всячески этому препятствовать.

— Тогда арестуйте Стю Картера и посадите его в тюрьму. Это он назначил мне встречу.

— Ты хочешь убить его и сделать на этом себе имя. Этого тебе надо?

— Я вовсе не собираюсь его убивать, — холодно ответил Пенстивен. — Просто прежде мне никогда не доводилось сталкиваться лицом к лицу с человеком, который жаждал бы моей смерти. И теперь мне лишь охота почувствовать, каково это. Я хочу убедиться, что мои нервы справятся с таким напряжением. Вот и все.

— Нет, это не все, далеко не все, — возразил шериф. — Ты что-то задумал. Ты затеял какую-то игру, и все это очень и очень серьезно. Но запомни, сынок, я буду следить за тобой, за каждым твоим шагом. Так что малейшее неверное движение с твоей стороны, и оглянуться не успеешь, как окажешься за решеткой!

Глава 4

Но юному Пенстивену было так и не суждено отправиться в тюрьму. Он до самого вечера просидел у себя в комнате, затем съел скудный ужин и поднялся к себе с твердым намерением лечь спать. Это было самое дешевое место для ночлега во всем городе.

Но вернувшись в комнату, прежде, чем расположиться на ночь, он посвятил ещё целый час упражнениям с револьверами, тренируясь выхватывать их из кобуры, то и дело при этом падая на пол, принимая самые разнообразные позы для стрельбы и мысленно обозначая выстрелы. Казалось бы, довольно странное времяпровождение для серьезного человека. Но тем не менее, он упорно продолжал тренироваться, и в конце часа с него градом лился пот. Затем разделся, обтерся у рукомойника губкой, намоченной в холодной воде и лег спать.

Тощий тюфяк оказался обыкновенным холстинным мешком, набитым соломой, из которого во все стороны торчали пронзавшие ткань острые соломинки, безжалостно впивавшиеся теперь в тело юного Пенстивена, но тот сосредоточил внимание на темноте над ним и одной-единственной звезде, заглядывавшей в окошко его каморки, и быстро уснул.

Проснулся он по своему обыкновению на рассвете, оставшись вполне доволен семью часами полноценного отдыха. Вскочив с кровати, облился холодной водой, вытерся насухо, торопливо побрился, оделся и вышел на улицу, где земля была все ещё мокрой от росы.