Неупокоенные

– Это тоже твоя коллега? Кто она? – спросила Вайолет с интересом, провожая даму в старинном наряде.

– Дочь Генриха VIII, работает в должности жнеца с момента смерти, кажется… – стал припоминать Жнец.

– Кровавая Мария!17 – хором воскликнули дети.

– Так и не вспомнил год – у меня неважная память на даты, но да, эта несколько хмурая леди и есть бывшая королева. Дамы из нашего коллектива говорят, что если кому-нибудь в списке выпадает протестант, Мария просит поменяться с ней душами.

– Непримиримая даже после смерти, – прошептал Калеб.

– Но и при жизни-то она не была слишком счастлива, – добавила Вайолет, вспоминая историю.

Внутри ратуши оказалось мрачновато: тускло мерцали вороньи черепа, из фонтанчика для питьевой воды лилась полупрозрачная кровь, омывая багровым края светлой чаши.

Готический зал украшали фрески, отображающие непрестанную работу Смерти, а стрельчатые арки дубовых сводов были расписаны эпизодами пути человеческой души.

В начищенном до блеска поле из черных мраморных плит можно было разглядеть собственное отражение, а звуки шагов эхом отражались от стен, увешанных картинами в костяных рамах из человеческих рук и ног (этого материала в Корпсгрэйве всегда хватало).

Дети видели на них известные исторические битвы, как, например, Саламинское сражение18 на море между армией персов и греков, где среди людей стоял жнец с копьем, одетый в черную тунику с белесым черепом и провалами глазниц. Его невозможно было не заметить – выглядел словно живой. Ветер бросал морские брызги в лица персов, а жнец как будто шевелился в такт качающемуся кораблю.

– Работа Аполлодора19. В Корпсгрэйве множество талантливых художников, композиторов, архитекторов. Те из душ, кто хочет вымолить лучшую участь, работают на благо Смерти; однако, из этого многообразия я предпочитаю живопись Нидерландов: Босх, ван Бален, Брейгель, – Жнец повел их по коридору из других картин, на которых Смерть и ее помощники принимали непосредственное участие в великих и малых сражениях. Лица и одеяния жнецов сменялись, пока троица не дошла до отдельных портретов: здесь был и сам Жнец – в черном костюме, с тростью, такой, каким он выглядел сейчас; на следующем портрете – мужчина, изображенный по пояс, с аккуратной бородой, в широкополой шляпе и с повязкой на глазу, как у пирата, далее следовал некто в венецианской маске и красном балахоне.

– Это мои ближайшие коллеги по Лондону, время от времени мы подменяем друг друга. Если вы их встретите – не бойтесь. Одного зовут Мушкетер, а второго – Валет.

– Француз и итальянец? – спросил Калеб.

Жнец пожал плечами:

– Никогда об этом не задумывался, – он надавил ладонью на высокую дверь, и к удивлению детей та с легкостью открылась. Они ступили в ярко освещенную залу со стрельчатыми витражами, множеством рабочих столов, как в конторе клерка, и книжными стеллажами, сплошь заставленными папками с разноцветными корешками.

Из всех столов занятыми оказались только три. При виде гостей жнецы даже не подняли головы, продолжая строчить отчеты, поскрипывая перьями. За одной из колонн стоял такой же, как в коридоре, фонтанчик, но жидкость в нем не текла. Один из жнецов опустил в чашу несколько стрел для лука, и те прошли насквозь. По древкам, как по венам, заструилось нечто бирюзовое, Калеб услышал щелчок, а жнец убрал стрелы и приготовил следующие.

– Что он делает? – прошептал мальчик.

– Избавляется от душ: через чашу они попадают в отдел обработки, и другие жнецы решают, что с ними делать.

– Прямо как Санта-Клаус выбирает плохих детей и хороших, кому дарить подарки на Рождество, а кому оставить в носке уголь, – ввернула Вайолет. Души не слишком ее интересовали, куда больше девочку занимало, какой же из столов принадлежит их Жнецу. – Где твое место? – она взглянула на него пытливым взглядом, и Жнец повел их ближе к окну.

На столе лежала стопка из плотных желтоватых листов пергамента, стояла подставка для письменных принадлежностей с перьевыми ручками, ножом для бумаги и несколько книг, названия которых Вайолет не смогла прочитать из-за потертости. Столешница оказалась слегка запыленной, словно за ней давно никто не работал (так оно и было).

– Посидите, мне необходимо избавиться от душ, – предупредил Жнец и направился к чаше. Калеб последовал за ним, а Вайолет устроилась за столом и с некоторой брезгливостью протерла его своим платком, вмиг утратившим белизну.

– Мне интересно, как это работает, – поделился мальчик, встав по левую сторону от Жнеца. Тот не возражал. В его руке появился длинный меч, который он по рукоять сунул в чашу. Лезвие не звякнуло о дно, а прошло насквозь, как было со стрелами предыдущего жнеца. Калеб даже смог увидеть, как души плавно утекают по подобию водоворота. Прежде чем погаснуть, сталь едва заметно засветилась.

– Пустой, – изрек Жнец и вытащил меч, оружие также исчезло, как и появилось. – Теперь пора приниматься за отчеты, – его лицо искривилось, он выудил из кармана сложенный список и вернулся к столу.

– Тебе помочь? – спросила Вайолет, встав на коленки и опершись ладошками о чистую поверхность.