Неуправляемый мужчина

— Тебе много не надо, не так ли дорогая?

С остальными у меня так и было.

Но не с ним.

Но я не поделилась с ним этим.

Вместо этого сказала:

— Меня заводит козлиная бородка.

— Чушь собачья, тебя завожу я.

Он полностью меня раскусил.

— Ну, это же твоя козлиная бородка.

И тут я почувствовала, как его губы улыбнулись на моих губах.

Затем, увы, он оторвал свои губы от моих и заявил:

— Хорошо, спокойной ночи, Рыжая. Я понял кое-что, когда что-то не дает покоя твоей заднице, ты, не раздумывая, задаешь мне вопросы, мне лишь чуть-чуть нужно было тебя подтолкнуть. Я узнал, что ты считаешь меня сексуальным. Узнал, что ты можешь быть милой, возбужденной. И совершенно точно, я никогда не сбрею эту козлиную бородку. — Я ухмыльнулась ему в темноте, но он закончил: — Да я и не собирался.

— Что ж, я рада, что ты так уверенно заявил об этом, — ответила я ему со смехом, вибрирующем в голосе. — Это для меня такое облегчение.

— Детка, ты по-прежнему такая милая.

— О, точно. Я, пожалуй, перестану быть милой.

— Боже, все еще чертовски такая милая, — пробормотал он, и его большой палец задел мою грудь, вызвав еще одну дрожь, соски тут же стали твердыми.

Пора было сменить тему.

— Когда что-то не дает покоя моей заднице, я незамедлительно спрашиваю тебя об этом?

— Неа.

— А что не так с моей задницей?

— Ты не придала значения тому факту, что дети и глазом не моргнули, что у меня в доме появилась женщина. Это не давало покоя твоей заднице. Ты просидела с этим на ней минут пятнадцать. И я всего лишь слегка на тебя надавил, и ты все выложила.

— О.

— И прежде чем ты спросишь, чтобы ты ничего не анализировала, мне это тоже нравится. Определенно.

— Хорошо, — прошептала я, сжимая его в объятиях.

— Бл*дь, и даже сейчас она такая милая.

Я тихо рассмеялась и предложила:

— Ты хочешь, чтобы я разозлилась, может выдала тебе тираду?

— Нет, потому что от это я тоже твердый.

— А что не делает тебя твердым?

— Что касается тебя, то не так уж много.

О боже.

Это было очень мило с его стороны.

— Милый, — прошептала я.

— Черт, детка, — прорычал он, прижимаясь ко мне бедрами, — серьезно, перестань быть такой сладкой.

— Может, нам лучше поспать? Ведь, когда я сплю, я не кажусь такой милой.

— Ты, кажешься. Ты такая сладкая, когда спишь.

Я моргнула и спросила:

— Что?

— Ты такая сладкая, когда спишь. Бывает, ты прижимаешься ближе и издаешь кое-какие звуки.

— Я издаю… — Я сделала паузу, — звуки?

— Ага.

— Ты хочешь сказать, что я храплю?

— Нет. Я говорю, что ты издаешь звуки.

— Что за звуки?

Тэк не ответил сразу, просто спросил:

— Ты не знаешь, что во сне издаешь звуки?

— Нет.

— Тебе о них никто не рассказывал?

— Нет.

— Черт, сколько у тебя было мужчин?

— Тэк, — я решила вернуть его к теме, — что за звуки?

— Горлом. Как тихие стоны. Они такие милые.

Боже.

— И очень сексуальные.

Ну, это было не так уж и плохо.

Тэк решил продолжить:

— Они похожи на те, которые ты издаешь, когда я занимаюсь с тобой делом.

— Занимаешься?

— Ну, ты почти готова в тот момент кончить.

— Отлично, — пробормотала я. — Не знала, то ли огорчаться, то ли возбуждаться.

— Как насчет, чтобы просто быть собой. Это не унизительно, потому что они милые, сладкие и сексуальные. Но это не имеет значения, так как ты все равно ничего не можешь с этим поделать.

Это был хороший совет, и я решила ему последовать.

— Хотя, — продолжил он, — когда ты прижимаешься ко мне, я просыпаюсь и слышу твои звуки, не знаю, лежать ли мне спокойной и наслаждаться ими и тобой рядом или разбудить тебя и трахнуть.

В этот момент я бы посоветовала ему выбрать именно последнее.

Вместо этого я предложила:

— Лучше доверься своему чутью.

— Чутье подсказывает мне в тот момент, трахнуть тебя.

— Я именно об этом.

Тэк запрокинул голову и расхохотался, а я улыбалась ему в темноте, пока он смеялся. Обняла его, прижавшись к его большому сотрясающемуся телу, и мне понравился звук и ощущение смеха вокруг меня.

Когда он почти закончил смеяться, но все еще посмеивался, опустил голову и поцеловал, горячим, сладким, влажным, долгим поцелуем, который оставил меня слегка задыхающейся, прижав меня еще ближе к себе.

— Ладно, Рыжая, пора закрывать глаза, — пробормотал он, отодвинувшись от моих губ.

— Хорошо, милый.

— Три.

— Что «три»?

— Три раза «милый».

Он считал.

— Теперь ты ведешь себя очень мило, — прошептала я.

— Ты хочешь спать на мне?

— Я постараюсь этого не делать.

— Хорошо, — мягко сказал он, затем снова наклонил голову и прикоснулся своими губами к моим, прежде чем перевернул нас двоих, укладываясь так, чтобы я прижималась к нему. — Теперь спать.

— Твое желание для меня закон.

— Я поняла твою точку зрения, — пробормотал он.

— А чего ты ожидал? Ты только что приказал мне спать.

— Хочешь посмотреть телевизор с детьми?

— Нет.

— Тогда откуда такой гонор?

— Это я и есть.

— Именно, — он вздохнул. — Ты такая.

— Ты сказал, что тебе это нравится, — напомнила я ему.

— Надо заткнуться, чтобы поспать, Тайра, — заметил он.

— По-видимому, нет, потому что я издаю звуки во сне.

— Мать твою, — пробормотал он.

— Ладно, ладно. Я заткнусь и буду спать.

— Ценю это, детка.