Неуставняк. Книга 1

— Так, слушаем меня внимательно, и если кто будет правильно и вовремя выполнять данные мной указания, то тому останется его цветущий вид и ровное, а главное, здоровое дыхание! — Старшина стоял прямо, руки его свободно свисали вдоль тела, сам он слегка покачивался на пяточках своих новеньких сапог. — Сначала мы сделаем следующее: каждый снимает свой бушлат и кладёт перед собой, под ноги; затем высыпает содержимое вещмешка и распределяет на две кучи — съестное и нет! Ясно?!

В ответ послышалось невнятное мычание, и только я ответил с задором: «Так точно!»

— Вот! Учитесь правильно отвечать! Любое Тело в армии имеет голос, а голосом надо уметь пользоваться. Вот как, например, у… — Он быстро подошёл ко мне и, поставив меня сбоку, приобнял и слегка прижал. — Как тебя?

— Гриша, — ответил я, чуть повысив голос.

— Телу не следует иметь имя, достаточно фамилии. Как тебя зовут!?

— Куделин.

— Вот уже почти правильно, но ваше тело имеет общее название. И это название — Призывник, ясно?!

— Так точно, Призывник Куделин, — я словно включился в игру и мне нравилось, что со мной играет такой остроумный и сильный противник, вернее не противник, а наставник, ну, в общем…

— Молодец, далеко пойдёшь, куда приписан? — он меня ещё раз приобнял и отпустил.

— В десант, — гордо сказал я.

— Приписан — не взят, будешь не дурак, станешь одним из нас. — Он отступил в сторону, крепко взял меня за предплечье и сильно сжал. Я почувствовал железную хватку бесстрашного воина. Через это сжатие часть силы перелилась ко мне и полностью меня ему подчинила.

— Так, Тела, почему не копошимся, чего ждём?! — Старшина вышел из нашей отары и резко повернулся к нам лицом.

Все замельтешили, выполняя первый в своей жизни приказ! Каждый старался сделать это как можно быстрее. Я выполнил задание первым, так как всё своё пропитание я метнул на стол без остатка и разделять вещи, развязывать пакетики и разворачивать газетки мне не пришлось. В моём рюкзаке разместились: пара носков, полотенце, бритвенный станок с пачкой лезвий, зубная щётка и паста, отдельно в пакете лежало десять пачек Ташкентской Примы. Я выпрямился и посмотрел на другие отары — казалось, что скорость их копошения зависела от цвета погон управляющих ими сержантов. И если в нашем стаде движения были почти что размеренны, то в стаде черных погон мельтешение было сродни панике.

— А ты, орган, чего землю сопливишь? — Это мой кумир обратил своё внимание на Третьего.

Тот уже не плакал, а только, как истукан, смотрел в одну точку. Старшина пробрался сквозь минные заграждения наших развалов и положил ему руку на плечо.

— Что загрустил, братишка?! — приободрил он. — По ходу дела ты потерял свой сидор?

— Нет. — Третий, всхлипнув, качнул головой в мою сторону, и вновь решился повторить подвиг Павлика Морозова. — Они отобрали!

Старшина сделал строгое лицо и, посмотрев на меня, спросил: «Он?!»

Третий кивнул, но так как старшина смотрел на меня, ему пришлось утвердительно что-то пробормотать.

— Хватит жевать сопли! Я тебя чётко спросил!!! Он?! — Старшина выпрямился по стойке смирно и даже телом чуть подался в сторону Третьего.

— Так точно! — У нашего юного ленинца появился голос, и он даже начал распрямляться, принимая несгибаемую позу Пионера-Героя.

— Призывник Куделин, ко́ мне!

Я прошёл несколько шагов и встал перед ним.

— Объясни!

Я, не вдаваясь в подробности, объяснил, что почём, и замолчал. Многие разборки в моей дворовой жизни требовали краткости и конкретности — рассказ мой был краток и прост, как те понятия, по которым всё это и произошло.

— Так, тела, прошу внимания! Пока вы под крылом десантных войск, вы — одна семья! И пока мы все вместе — вместе с нами все наши радости, горе и трудности. Ясно?!

Каждый выразил своё согласие, но в нём единства не чувствовалось.

— Не понял?! Повторяю для особо тупых! Ясно?! — Он повысил голос, и это подействовало устрашающе.

— Так точно! — в один голос проблеяло наше стадо.

Старшина поморщился, но продолжил: «А раз вы все это приняли на веру, то давайте поделимся с нашим товарищем».

Он посмотрел на меня и ткнул указательным пальцем в грудь: «Отдашь свой сидор и полотенце, а остальные… — его голос напрягся, приняв силу полкового командира, — поделятся всем своим провиантом напополам!»

Душой я его решения не принял, но из чувства личной предосторожности не стал спорить и решил пока подчиниться, тем более очкарику уже никуда от меня не скрыться. Я двумя пальцами взял своё полотенце, на мизинец нанизал лямку рюкзака, потом принёс это к сияющему, как солнце, Третьему и с деланой сдержанностью положил всё перед ним. Когда я нёс уже не моё барахло, из полотенца выскользнуло ещё одно, поменьше, которое я на обратной дороге подобрал и вернул себе на телогрейку. К нашему Герою потянулась вереница данников — потоком их подношений управлял сам старшина. В конце концов, на бывшем моём рюкзаке образовалась внушительная горка съестных припасов, пара носков, зубная щётка, два тюбика зубной пасты и даже бритва.