Неуставняк. Книга 1

— Забавная вещь! Куда делись их смелость и гордость?.. Смотри и запоминай, воин, в чём разница между словами «служить» и «отслужить»! Они, козлы, себя защитить не могут, не то что о подчинённых подумать. Вот и погибают из-за этих идиотов наши парни в Афгане!

Я перевёл взгляд с осадного войска на старшину и внимательно, пока он не обращал на меня внимания, посмотрел: его лицо напряглось; челюсть съехала вниз и щёки проявили небольшие впадинки; губы сжались, а глаза, обретя цель, сузились до размера смотровых щелей. Казалось миг, и он из-за спины выхватит большой ленточный пулемёт и начнёт очередями поливать сверху вниз, выцеливая испуганно дрожащих командирчиков, что так недавно бравурно тут пировали…

— Ладно, хватит сантиментов. — Он отошёл от окна и внимательно посмотрел по сторонам.

Я также обежал взглядом ряды наших нар.

— Давай-ка сейчас приведём всё здесь в порядок. — Старшина присел, склонив голову, и посмотрел под нары. — Там, в дальнем углу есть швабра с тряпкой и ведро. Сначала шваброй прометёшь весь этот проход и мусор соберёшь в ведро. Сверху на него кинешь тряпку и пойдёшь за водой. Принесёшь воду и начнёшь мыть с этого прохода. Понял?

— Так точно! — Я вернулся на землю.

Выметая из-под нар грязь, я обнаружил там море окурков и даже порванную серебряную цепочку с небольшим крестиком. Цепочку и крестик положил в карман, а остальной мусор сгрузил в ведро и накрыл тряпкой.

Спускаясь вниз по лестнице, в пролёте между первым и вторым этажом я встретил крупную делегацию офицеров, спешно поднимавшихся наверх. Мне пришлось вжаться в угол, чтоб их пропустить. Последним поднимался прапорщик, похожий на медведя.

Медведь остановился и прорычал: «Чего несёшь?!» — Он взял меня за локоть и усилием руки заставил поднять ведро до уровня своих глаз, в результате чего вместо его головы я видел только ведро.

— Тряпку несу! — Рука от сильного сжатия стала быстро неметь, и в ней зашевелились мурашки.

— Зачем тряпку несёшь?! — Не ослабляя хватки, он медленно опустил руку, чтоб посмотреть мне в глаза.

— Старшина приказал в расположении вымыть полы! Тряпка грязная, а ведро, чтоб воду принести! — Его лицо ума не отражало, поэтому пришлось говорить, как с иностранцем, громко и бестолково.

Хватка усилилась, и мурашки, сдохнув от недостатка кислорода, пропали.

— А ты с какого этажа? — Он возвышался надо мной и размерами своего тела, как ширмой, заслонил меня от внешнего мира.

— С третьего, товарищ прапорщик! — Его взгляд потух, рука разжалась, и, резко повернувшись в сторону ушедших офицеров, он быстро поднялся на этаж.

Я продолжил свой путь в сторону умывальника, где, помогая непослушной левой рукой, промыл тряпку, выкинул мусор и наполнил ведро.

Сняв с себя верхнюю одежду и оставшись в майке, я осмотрел болевшую руку: посреди плечевой кости, по кругу, остались красные следы от хватки прапорщика; отдельной зарубкой был впечатан ряд от его широких ногтей.

— Медведь! — подумал я, глядя на будущий синяк. — Блин, попади такому под руку, разметает в клочья!

— Товарищ призывник, разрешите обратиться! — Передо мной стояли трое из нашей роты.

— Обращайтесь! — Я уже не воспринимал это как игру, так как вчера целый день нас учили этикету в ВДВ.

И их обращение ко мне означало одно: я теперь их начальник, а они у меня в подчинении.

— Старшина Маковетский приказал передать, что вы заступаете дежурным по роте, а мы в ваше распоряжение — дневальными.

— Очень хорошо, берите ведро, пойдём мыть полы.

— А что там стряслось?

— А кто-ж его знает. — Я не стал опережать события.

Толпы ополчения вышли на плац и начали корчиться в судорогах. Эти конвульсии они называли зарядкой. На дальнем краю плаца, подальше от глаз, была сходка их пастухов. Они нервно курили, смотрели в сторону казармы и молчали. Неизвестный физкультурник, привлечённый из ополченцев, встряхивал руками и нагибался до земли. Все пробовали однообразно повторять его движения, но это опять походило на сильно штормящее море. Его серый вид дополняли порывистый ветер и суета, происходившая возле подъезда казармы. Нужно было вернуться в подразделение, чтобы выполнить поставленную задачу, но как неохота было это делать!

— Пошли! В колонну по одному! — Мои сослуживцы выстроились в колонну, один взял наполненное водой ведро, другой — тряпку, я пристроился к ним сбоку, и мы проследовали в расположение.

С той минуты, с первым шагом этого небольшого строя родился новый командир. Не знаю, был ли это подарок судьбы, или восхождение успешного воина над массой неуспешной толпы — судить не мне — Вам.

Мы шли своим маленьким строем вдоль бушующего моря, ветер трепал ещё не остриженные волосы — служба для нас уже началась.

Мы сполоснули расположение, затем получили в столовой порции хлеба, масла и сахара. Задач в этот день было много. Вечером часть сформированных подразделений должна была убыть к месту своей дальнейшей службы. К ним относилась и наша рота. Видимо, чтобы не опоздать, нас сразу после обеда повели на станцию, где до прибытия поезда мы провели несколько часов.