«Неуставные отношения» (СИ)

Я не похожа на себя, не знаю, нравится мне это или нет. Мне просто наплевать, если быть абсолютно честной. Наплевать так же, как и на несколько последующих часов, которые наполнены радостью моих родных, подруг, жениха; часов, которые наполнены попытками не разрыдаться прямо в загсе, ужасной жарой, которая очень неожиданно накрыла Питер.

Не думая ни о чём, бокал за бокалом вливаю в себя шампанское, ощущая, что совершенно опьянела, но никто этого не видит, все так заняты моим отцом, что просто тошно. Он много говорит о работе, шутит, вопреки обыкновению, а мой уже муж Игорь соглашается с ним во всём. Тошно.

Всё проходит как в тумане, а затем в один момент осознаю, что арендованный лимузин останавливается у подъезда Игоря. Пока пытаюсь понять, что к чему, он уже протягивает мне руку, чтобы помочь выйти. Ладонь неприятно влажная, я морщусь, испытывая лишь отвращение к человеку, который мне, по сути, ничего плохого не сделал. Хорошо, что это скрывает тьма июльской ночи.

Тепло. Как и в день нашего знакомства. Мы познакомились в апреле, когда погода шутила, чередуя дни, которые легко можно принять за летние, со снегом. Наверное, такая особенная весна была лучшим временем для знакомства с особенным человеком.

Это была сумасшедшая любовь. Это была нежность и страсть, разговоры до утра, не думая о том, что мы в разных городах, забывая о том, что обоим нужно как-то заниматься будничными делами вроде учёбы и службы через полтора часа. Бесконечные электрички и поезда, часы в пути ради того, чтобы побыть вместе хотя бы час. Мы любили искренне и иногда совершенно безрассудно, мы не думали о том, что мы разные, жили одним единственным днём.

Теперь всё смято и выброшено в урну. Ты всегда любил службу больше, чем любил меня. Да, это разная любовь, но, так или иначе, ты постоянно выбирал возможность смерти. Может, это и является правильным решением для человека, давшего присягу, но твой выбор стоил нам всего. Он стал гранью, забравшей тебя у меня.

Сначала казалось, что всё изменилось, в один момент стало другим. Казалось, больше не будет непрекращаемых волнений, ожидания и бесконечного гипнотизирования телефона взглядом в ожидании твоего звонка и заветных слов о том, что ты едешь домой с очередного задания. Но нет, я продолжаю ждать, зная, что мне не позвонишь, зная, что не придётся больше встречать тебя на вокзале.

Мне холодно, дрожь пробирает до костей, а я просто стою у двери, глядя прямо перед собой. Что я делаю? Убиваю воспоминания? Убиваю тебя своими попытками быть счастливой?

— Прости, — шепчу я, качая головой, беру блокнот и ручку и уже через секунду скрываюсь в ванной, заперев дверь.

Включив воду, сажусь на край ванной и начинаю писать, пытаясь не обращать внимания на громкие стуки и крики непонимания.

***

«Бесконечная горечь невосполнимой потери»

Все дни, по сути, очень похожи: у них есть утро, есть вечер. Меняется погода и настроение людей, меняются некоторые их действия, кто-то рождается, а кто-то умирает, но в череде серости это не так важно. Хуже всего ночью, когда не удаётся уснуть, именно тогда накрывает с головой, словно морская волна во время шторма. Тогда не важно — мужчина ты или женщина, тогда боль вполне привычное и обычное состояние.

Изнутри разъедает бесконечная горечь невосполнимой потери, которая огибает шею, словно удавка, поглощает воздух, как лёгкие поглощают никотин. Не помогают попытки залатать невидимую дыру, не помогает ничто — наверное, люди никогда не придумают панацею от неразделённой любви.

Поезд готов был тронуться с места и увезти бойцов элитного спецподразделения далеко от дома. Каждый из них знал, что эта поездка может оказаться последней, они, вполне возможно, не увидят тех, кто им дорог, но есть приказ, а приказы, как известно, не обсуждаются.

Солнце ещё не добралось до высоты бескрайнего неба, оно только боязливо выглядывало, растекаясь по безупречному лазурному полотну лучами жёлтой и красной краски. Ветер пробирался в открытое окно, в попытках окончательно прогнать дрёму с лиц присутствующих здесь.

Каждый думал о своём, каждый молчал, не испытывая почему-то той радости, которую должен дарить такой рассвет. На столе лежали карты, на которых красным маркером были выделены «горячие точки», и стояли кружки с нетронутым чаем.

До момента, когда состав должен тронуться, оставалась буквально минута, когда в купе ворвался мужчина в форме, выгоревшие на солнце волосы которого были растрепаны. Сейчас он сильно отличался от унылой компании, пытался отдышаться и улыбался, словно не собирается через какие-то часы в очередной раз затеять игру со смертью.

— Успел, — мрачно проговорил молодой человек, глядевший до этого в окно, — почти не опоздал.

— Сказал бы мне спасибо, Кот, — широкоплечий мужчина лишь фыркнул и помахал конвертом, который никто не заметил. — Ради тебя старался.

Женщина, что была заметно старше говоривших, только цокнула в своей фирменной манере и покачала головой.

— Как дети, честное слово.