Неутолимая страсть

Немного погодя Анна прислала за Кэтрин одну из своих фрейлин — Кристину.

Кэтрин приблизилась к подиуму, на котором сидела королева, и присела в реверансе. Та пригласила ее подняться к себе и стать рядом.

— Я рада, что вы приехали, леди Стюарт.

— Благодарю вас за приглашение, ваше величество.

— В Англии летом всегда так жарко, леди Стюарт?

— Пожалуйста, зовите мена Кэтрин. Обычно жара начинается в конце июля, в августе. Но в этом году жаркая погода наступила раньше.

— В таком случае мне потребуются легкие платья, такие же, как у вас, Кэтрин.

— Я сегодня же поговорю с матерью, и мы придумаем вам новый гардероб, как раз для такой погоды.

Филаделфия и Кэтрин нашли Изобел у портних. Многие из них были англичанками, которые работали во дворце по нескольку лет, но были и те, кто приехал с королевой из Холируда и обшивал королеву еще там.

— Матушка, я знаю, что тут хранятся залежи тканей. Нам нужно просмотреть их все и отобрать легкие. Потребуется батист на чехлы, шелк на чехлы, а также обычный шелк, обычный батист, кружева, фай, органза или тафта на платья и костюмы. Мне кажется, что королева Анна будет особенно элегантно смотреться в тафте.

— У меня есть такое платье. Шуршит просто роскошно, — заметила Филаделфия.

— У Елизаветы была по меньшей мере тысяча вееров. Их нужно вытащить из хранилища и пустить в обиход, — продолжила Кэтрин.

— Я покажу, где надо искать. Следуйте за мной, дамы, — скомандовала Изобел.

Кэтрин быстро набросала эскизы платьев, которые подошли бы к статной фигуре Анны, и уже через час портнихи принялись за дело, чтобы к следующему дню одежда королевы была готова.

Весь июнь Кэтрин, Изобел и фрейлины, привлеченные к работе над королевским гардеробом, усердно трудились, одевая Анну и ее двор.

Главной заботой был пошив платья для коронации.

— Зеленый — это цвет Тюдоров, а фиолетовый мне не по душе, — заявила Анна. — Белый цвет мне не идет, а золотистую и серебристую ткань нельзя использовать, потому что Яков тогда окажется в тени. Хоть бледно-голубой никогда не использовался во время коронаций, я хочу платье такого цвета.

— Ваше величество, у вас есть полное право устанавливать моду. Почему бы и не голубой? Только не бледно-голубой. Мы придумаем ему какое-нибудь другое, более эффектное название.

Кэтрин вытащила пастель и для пробы раскрасила свой эскиз платья.

— Вот этот глубокий голубой тон, такой интенсивный, такой вибрирующий, будет потрясающе смотреться по контрасту с вашими белокурыми волосами. Я знаю! Почему бы нам не назвать его “королевский синий”, ваше величество?

— “Королевский синий”? Мне нравится. Какая вы, однако, изобретательная, Кэтрин!

— А всех дам, которые будут стоять рядом с вами в Вестминстере, мы оденем в светло-голубые платья.

Несогласие выразила только Маргрета, и когда Анна поставила фрейлину на место, Кэтрин старалась не смотреть в ее сторону, но внутри все пело от торжества.

Заметив, что кое-кто из ее шотландских дам шушукается по углам, Анна посчитала, что начинается какая-то интрига, и призвала их к себе, чтобы выяснить, в чем дело.

Вперед вышла леди Эрскин.

— Ваше величество, мне не хотелось бы сеять панику, но говорят, что в Лондоне началась чума.

Филаделфия быстро заявила:

— Для Лондона это рядовое явление. Каждое лето здесь сообщают о нескольких случаях чумы.

Изобел добавила:

— Она встречается только среди низших классов, среди бродяг. В королевский дворец зараза просочиться не может.

В тот же день, разговаривая с Яковом, королева поняла, что муж серьезно озабочен сообщениями о чуме. Чтобы успокоить его, она передала ему слова Изобел.

— Ну, тогда понятно, почему Елизавета каждое лето устраивала визиты в загородные поместья своих дворян.

— Когда коронация пройдет, может, нам стоит перевезти двор в Виндзор? Мне не очень нравится Уайт-холл. Он такой старый, такой ветхий. Вдобавок толпы черни бродят под окнами. — И как бы между прочим добавила: — Говорят, что охота в лесах вокруг Виндзора ни с чем не сравнима.

Примерно через неделю в комнату к Кэтрин ворвалась Арбелла Стюарт и с порога принялась выкладывать свои горести.

— Я просто вне себя! Хочется рвать и метать! Представляешь, на следующей неделе Уилл Сеймур пригласил меня в “Глобус” на новое представление. И тут я узнаю, что по приказу короля все театры закрыты!

— Король и Сесил пытаются не допустить болезнь в Лондон на время коронации. Сюда на празднование съехались тысячи дворян из Англии и Шотландии. По-моему, это разумная мера.

Кэтрин не стала говорить своей подруге, что одна из служанок тети Бет в Хансдон-Хаусе умерла от чумы и ее тайно похоронили. Такие новости нужно было держать подальше от ушей придворных, иначе разразится паника, и коронация обернется крахом. Кэтрин молчала, как пообещала Филаделфии, и мучилась совестью.

Несмотря на то что Патрик был занят с раннего утра до позднего вечера, его стало донимать беспокойство. Никогда раньше он не мучился совестью. Но Кэтрин, незримо присутствуя рядом, побудила его сомневаться в собственной правоте.