Неутолимая жажда познания. Истории и притчи от великого мистика

Одной холодной ночью монах остался в храме. Чтобы спастись от холода, он разжег огонь и бросил в него одного из деревянных идолов этого храма. Пылающее пламя разбудило священника. Когда он увидел идола в огне, то оцепенел. Охваченный гневом, он не мог произнести ни слова, не мог шевельнуться, – настолько чудовищным был этот поступок. Затем он заметил, как монах начал искать что-то в куче пепла. Священник спросил: «Что ты ищешь?» Монах ответил: «Я ищу кости этого божества». Священник подумал, что монах сошел с ума. «Безумец, – сказал он, – разве у деревянной статуи могут быть кости?» Монах ответил: «Тогда будь добр, принеси еще одну статую. Ночь будет долгой и холодной».

Когда я думаю об этой истории, мне кажется, что я и есть этот безумный монах.

Если бы мы только освободились от воображаемых форм, мы увидели бы бесформенное! Когда мы настаиваем на форме, мы не можем достичь того, что является бесформенным. Если наши глаза сфокусированы на форме, можем ли мы нырнуть в океан, не имеющий формы? Может ли человек, поклоняющийся чему-то снаружи, повернуться к самому себе? Бросьте несущественное, проявленное, в огонь – и тогда останется только непроявленное, существенное. Пусть бесчисленные облака форм уйдут – и тогда вы достигните бесформенного неба. Пусть форма растворится – и тогда лодка сможет плыть по океану бесформенного. Тот, кто оттолкнул свою лодку от берега конечного, неизбежно достигнет бесконечного и станет с ним единым.

Молитва – это то, чем мы являемся

Что такое молитва? Является ли она самозабвением? Нет, это не самозабвение. Забывание, потеря себя – это одна из форм опьянения. Техники, подобные этим, являются не молитвой, но бегством от реальности. Можно потерять себя в словах, в мелодии, потерять свое «я» под воздействием гипноза, музыки или танца. Это забвение и потеря себя могут быть даже приятными, но это не молитва, это бессознательность.

Молитва – это бодрствующая осознанность.

Является ли молитва действием? Является ли делание чего-то формой молитвы?

Нет, молитва – это не действие, а состояние осознанности. Молитва – это не что-то, что мы делаем, а то, чем мы являемся. Ее суть – бездействие. Когда вся деятельность прекращается и остается только свидетельствующее осознание, – это молитва. Слово «молитва» обозначает активность, и слово «медитация» также означает активность; но оба эти слова нужно использовать не для обозначения делания… но для обозначения состояния сознания. Быть в ничто, в тишине, в безмолвии – вот молитва, вот медитация. Я говорил об этом вчера на молитвенном собрании.

Позднее кто-то спросил меня: «Что же нам тогда делать?»

Я сказал: «Какое-то время не делайте ничего. Попытайтесь достичь полного расслабления. Успокойте и свое тело, и свой ум. В тишине наблюдайте за умом. Он успокоится сам и станет пустым. Именно в этой пустоте мы становимся ближе к истине. В этой пустоте проявляется то единственное, что заложено в нас внутри и снаружи. Затем „внутри" и „снаружи" исчезнут, и останется только чистое существование. Полнота этого чистого существования и есть бог».

Пустота оказалась основой

Вечер плавно перешел в ночь. Пришли люди. Они сказали: «Ты учишь, как достичь ничто, но сама мысль о ничто пугает нас. Неужели нет ничего, на что можно опереться?»

Я ответил им, что для прыжка в ничто безусловно необходима храбрость. Но, в сущности, те, кто совершают этот прыжок, достигают не ничто, они достигают единства. Те же, кто держатся за что-либо, не достигают ничего. Может ли воображаемая опора по-настоящему вам помочь?

Только благодаря пустоте мы можем достичь истины. В пустоте цепляться не за что.

Я рассказал им историю…

Одной темной безлунной ночью путник, проходя по незнакомым горам, поскользнулся и упал в глубокую расщелину. Он успел уцепиться за куст и так и остался висеть. Вокруг темнота. Внизу – непроглядная тьма и внушающая ужас бездна.

Много часов он висел на кусте и все это время испытывал ужас от сознания неминуемой смерти. Была зимняя ночь, и его руки постепенно замерзали и немели. Вскоре ему придется разжать пальцы, и тогда он упадет в пропасть. Ничто не могло его спасти, и он уже видел себя в объятиях смерти.

Он упал. Но ничего не произошло… – внизу не было бездны. Когда он разжал руки, он понял, что висел всего лишь в двух дюймах от земли.

Я тоже испытывал подобное. Падая в пустоту, я обнаружил, что пустота сама по себе является основой. Отбрасывая поддержку ума, мы получаем поддержку божественного.

Храбрость совершить прыжок в ничто – единственная истинная человеческая храбрость, а те, кто не могут собраться с духом, чтобы войти в ничто, остаются неудовлетворенными.

Потерять себя – это любовь

Я возвращался домой после утренней прогулки. На берегу реки я набрел на небольшой родник. Смывая сухие листья на своем пути, поток стремился к реке. Я наблюдал это стремительное течение и его блаженное слияние с рекой. Потом я заметил, что сама река также торопится…