Неужели это он?

— Значит, Сид не говорил вам, что работает в Скотленд-ярде? — Патрисия подняла брови, разыгрывая искреннее удивление.

— Мистер Харпер работает в Скотленд-ярде?!

— Ну да… В отделе — не помню, как он точно называется, — который занимается раскрытием преступлений в области искусства: ограбление музеев и тому подобное. Он специальный агент, причем один из лучших. Если бы работа не отнимала его у меня так часто, я бы им ужасно гордилась.

— Извините, мисс Барнхем…

— Просто Патрисия или Пат, — лучезарно улыбнулась мисс Барнхем.

— Извините, Пат, — поправилась Доминик. — Что значит «специальный агент»?

— О, это потрясающе! — Патрисия закатила от восторга глаза и с воодушевлением принялась объяснять: — Он должен входить в контакт с людьми, которые представляют интерес для полиции. У Сида это получается замечательно — вы ведь знаете, какой он обаятельный. Он знакомится с таким человеком как бы случайно, и они быстро становятся друзьями…

Доминик почувствовала, как у нее холодеет спина, а Патрисия продолжала наносить ей удар за ударом:

— …и Сид без проблем выуживает всю нужную ему информацию. Особенно хорошо у него получается с женщинами… Что с вами, милочка, вы так побледнели? — В голосе Патрисии звучало неподдельное участие.

— Нет, спасибо, все в порядке, — слабо улыбнулась Доминик.

— А иногда, — продолжала Патрисия, — он использует такого человека как подсадную утку…

— Подсадную утку? — переспросила Доминик.

— О, вы сейчас все поймете. Допустим, у полиции есть информация, что в каком-нибудь музее готовится ограбление. И вот Сид внедряет туда своего знакомого, а тот даже не догадывается, что работает на полицию. Сид просто время от времени по-дружески общается со своим протеже и собирает информацию о том, что в музее происходит и кто из постоянных сотрудников может быть не чист на руку.

Теперь понятно, как ты попала на стажировку в галерею «Тейт», подумала Доминик. Какая же я дура! С чего я взяла, что мужчина будет просто так оказывать благодеяния такому страшилищу, как я? Патрисия видела, что противник разбит в пух и прах: Доминик сидела неподвижно, глядя прямо перед собой… Но остановиться Патрисия уже не могла:

— Знаете, я не очень хочу, чтобы ему удалось найти картину: если он на этот раз потерпит неудачу, то, может, его выгонят наконец из Скотленд-ярда и мы заживем как нормальная семья. Мы ведь собираемся пожениться в ближайшие два месяца. — Как и все прирожденные лгуны, Патрисия врала уверенно и вдохновенно. — Я считала, что мы должны пригласить вас на свадьбу, но Сидней меня остановил, объяснив мне, что вам это будет не по средствам… Все-таки он очень деликатный и чуткий человек, правда? Мне до сих пор стыдно, что я не подумала о том, что вы не можете позволить себе платье по индивидуальному заказу в отличие от других наших гостей, да и вам придется где-то останавливаться, а отели в Лондоне очень дорогие…

Патрисия вообще-то могла бы и не стараться, подвергая Доминик все новым и новым унижениям, — та все равно уже ничего не чувствовала.

— Простите меня, ради Бога, я, наверное, говорю ужасные для вас вещи, просто я хочу объяснить, почему мы не приглашаем вас на свадьбу: Сид заявил, что не позволит, чтобы вы чувствовали себя неловко.

Доминик встала из-за стола, не заметив, что уронила чашку.

— Извините, мне надо идти…

— Не беспокойтесь, я вас подвезу.

— Спасибо, не надо. Я хочу пройтись пешком.

— Но здесь до вашего отеля очень далеко!

— Я хочу пройтись пешком, — тупо, как робот, повторила Доминик и ушла, забыв попрощаться.

Даже Патрисии стало неловко, когда она увидела, в каком состоянии ушла соперница. Она выскочила на улицу следом за Доминик, но той уже и след простыл.

То, что Доминик в тот вечер не попала под автобус или просто не потерялась в огромном городе, было настоящим чудом. Она шла, не выбирая направления и ничего не видя перед собой. Внутри у нее образовалась пустота, и в этой пустоте тяжело перекатывалось что-то огромное и неживое, что не давало ей дышать, думать и чувствовать.

Много позже, когда все было позади, Доминик часто задавала себе один и тот же вопрос: почему она так легко попалась в ловушку, которую для нее расставила Патрисия, почему ни на секунду не усомнилась, что та говорит правду. Где же был ее хваленый здравый смысл? Как можно было так с ходу отбросить собственные чувства, которые говорили ей, что Сидней Харпер искренне дорожит ею, и поверить, что он ее просто использовал? А ответ между тем лежал на поверхности: чтобы заметить ловушку, надо допустить саму возможность, что тебя кто-то хочет поймать. Доминик просто не приходило в голову, что Патрисия может считать ее угрозой для себя, что она будет с ней бороться. Она настолько невысоко ставила свою женскую привлекательность, что не допускала и мысли, будто первая красавица Лондона может считать ее соперницей… Причем очень опасной.