Неведомое

Во второй раз в жизни Лию пронзило странное, непривычное ощущение – счастье до краёв, которым хотелось делиться. Она приветствовала гостей, и с лица не сходила улыбка. Кого-то она уже знала – например, парикмахера Тунглифа, ведьмака родом с Высшего слоя. Он пришёл на бал со своей подругой: рыжая, в алом платье и с рубинами на шее, она могла бы сойти за дочь Хранителя Огня.

– Я же говорила, ты не ведьмак, а волшебник, – проворковала она на ухо Тунглифу, разглядывая вплетённые в волосы Лии цветы. – Яркой тени, Хранительница. Я Агата. Буду счастлива, если вы посетите как-нибудь мою мастерскую.

Тунглиф, нежно обхватывая плечи Агаты, отозвался:

– Это не ведьма, это волшебница. Видели такое? – он тронул её бусы – золотисто-рубиновый водопад. – А от лунного серебра глаз не отвести. Металл в её руках, как огонь в ваших.

Лия пообещала, что непременно заглянет, и обернулась на знакомое «Привет, Лийка».

Узнать Мирослава можно было только по растрёпанным светлым волосам, так его преобразили сюртук и серый плащ. Оборотень отвёл её в сторону и произнёс торжественно:

– Позволь представить – Элиза, командующая Луной.

Рядом с валькирией Лия почувствовала себя маленькой и неуклюжей – Элиза парила над залом, окидывая его орлиным взором. Серое платье сидело на ней как военная форма, короткие кудри – точно выкованы из металла.

Они пожелали друг другу яркой тени, и Лия не удержалась:

– Меня правда назначают Главнокомандующим?

Элиза хрипло рассмеялась:

– Только если на то будет ваша воля, любезная Хранительница. Но я не думаю, что вы откажетесь – вам же небезразлична судьба Луны?

– Так, получается, война неизбежна?

– Не знаю. Мне бы хотелось дать вам надежду, но я не стану лгать. Завтра обсудим, как у нас обстоят дела – а пока веселитесь, танцуйте.

«Пора бы», – послышался шёпот Марии над ухом. От Лии не укрылись тяжёлые взгляды, которыми они перекинулись с Элизой – и оказалось, что перед угрозой неведомой войны танцы перестали пугать. Оркестр как нарочно завёл вальс, и тотчас же к ней подошёл рыжеволосый мужчина с бородкой и галантно протянул руку.

Лия улыбнулась, склонила голову и вышла с ним на центр зала.

И чего было нервничать? Вита была права. Грация кошки не давала ей сбиться с ритма, заставляла повиноваться уверенным движениям незнакомца, который не сказал ни слова за весь танец; глаза его, ясно-зелёные, лучились искренним весельем.

Музыка сменилась, её пригласил другой, широкоплечий, с косматой гривой, и снова было молчаливое, упоительное кружение. Потом – с кем-то ещё, и Лия потеряла счёт кавалерам, не запоминала лиц, лишь порхала по залу в чьих-то руках.

– А говорила, что не умеешь, – шепнул ей очередной партнёр.

– Когда это я такое говорила? – засмеялась она.

– Например, когда отказалась идти со мной на университетский бал.

Нога подломилась, и Лия едва не полетела на пол.

– Быть не может! – закричала она, бросаясь Олегу на шею.

– Как будто вечность прошла, правда? Но всего неделя, – он коснулся цветка в её волосах. – Тебя не узнать.

– А ты…

Пропали все слова, а ведь столько вертелось в голове невысказанного, ядовитого, беспощадного.

Быть не может. Не может. Никаких людей из прошлого в новой жизни, никакого Олега, никакой Жанны, никакого Кирилла…

Бескрайнее счастье сменилось океаном иных чувств. Захлестнуло ненавистью к самой себе.

– Пойдём, – она потащила Олега по галереям, мимо гостей, мимо оркестра, прочь из дворца, к гранитному парапету набережной.

Олег смотрел на неё глазами мертвеца. Она похоронила его дважды. А он всё возвращается.

– Не надо было тебе прилетать, – сказала Лия глухо.

– Разве?

– Всё могло бы пойти иначе. Ты был со мной – сколько, почти год? Олег Васильев из Архангельска, да?

– Я правда из Архангельска, – жалобно протянул он, и Лия рассмеялась.

– А я встретила другого Вигара. И прошла инициацию с ним, а не с тобой.

– Я счастлив, что у вас получилось.

– Ну а ты? Почему ты бросился во все стихии непонятно с кем?

– Нет-нет, Адель…

– К чёрту Адель! Почему ты ничего мне не говорил?

– Ты тоже молчала.

– Ну знаешь, – прошипела она. – Я хотя бы не скрывала свою фамилию. А рассказывала бы правду всем подряд – обеспечила бы себе дорогу в психушку.

Олег не ответил, и она со злости расцарапала кулак о гранит. Отвернулась, взгляд заскользил по размытым пятнам фонарей в воде. Яуза повторялась. Даже мост рядом был – так похожий на тот, московский.

Закусить до крови губы, лишь бы не разрыдаться. Какое ей до него дело? Почему она – она! – чувствует себя перед ним виноватой? Целый год с человеком, который…

То-то Хранителям Высшего слоя раздолье, мрачно подумалось ей.

Олег сел на ограду, опустил голову. Негромко сказал: