Неведомые земли. Том 1

§ 10. Дальше на 616000 шагов простирается залив, он называется Суррентинским и оканчивается выступающим на запад мысом с горой Барка [мыс Барбас], потом река Пальс. За ней живут перорсийские эфиопы, а за ними фарузии; с последними граничат живущие во внутренней области дараеские гетулы. А на побережье даратитские эфиопы, река Бамбот [Сенегал], полная крокодилов и гиппопотамов. Горные хребты тянутся сплошь отсюда вплоть до той горы, которую мы назовем Феон-Охема, от нее до Геснерийского мыса [мыс Зеленый] десять дней и ночей плавания…[1]

* * *

Эвфем, человек из Карии, сообщает, будто он по дороге в Италию сбился с пути и был унесен во внешнее море, на котором обычно больше (οὺκὲτι) не плавают.[2]

* * *

[Панеций], который отправился на войну… его на семи кораблях для научного исследования[3] (οτρατευσάμενος… αὺτον ἐν νaυσὶν ἑπτа πρὸς Φιλομάθησιν).

* * *

Окончательный захват Испании римлянами в 206 г. до н.э. положил конец карфагенской блокаде Гибралтарского пролива, длившейся 300 лет. Однако на протяжении 60 лет завоевателям не приходило в голову извлечь из этого пользу для судоходства и торговли и заинтересоваться географией тех районов страны, которые не представляли для них интереса ни с политической, ни с военной точек зрения. Интерес римлян к географии, если ее нельзя было использовать в политических целях, был всегда весьма умеренным. А неспокойный океан, с его неприятными приливами и отливами, неизменно внушал известный страх римлянам, привыкшим предпринимать плавания только для утверждения своего политического господства. Во всяком случае, они старались не доверяться ему без особой нужды.

В то время как карфагеняне в VI в. до н.э., немедленно после того, как они обосновались на Пиренейском полуострове, снаряжали великолепные морские экспедиции для исследования вновь завоеванных торговых районов (см. гл. 12 и 13), римляне, когда они стали здесь хозяевами, ничего подобного не сделали. Возможно, что они совершали плавания в Гадес, но, видимо, на протяжении многих десятилетий не послали ни одного корабля в океан. Полибий особо подчеркивал незначительность судоходства по Гибралтарскому проливу в его время.[4] Даже 300 лет спустя Павсаний, как это следует из приведенного выше отрывка, высказал то же мнение.

Лишь в 150 г. до н.э. римляне, видимо, побуждаемые к тому греком Полибием, предприняли первую атлантическую разведывательную экспедицию, и 50 годами позже они уже по собственной инициативе впервые совершили плавание по океану, правда весьма незначительное (см. гл. 33). Спустя еще 40 лет, когда Юлий Цезарь обдумывал свой поход против Британии, ему пришлось предварительно с большим трудом добывать у жителей Галлии сведения об островной стране, куда он собирался отправиться. До этого Британия была совершенно неизвестна римлянам, которые проявляли к ней полное безразличие (см. гл. 36).[5]

Во всяком случае, об африканском побережье Атлантики римляне в 150 г. до н.э. знали гораздо меньше, чем греки, финикияне и карфагеняне за несколько столетий до них. Только когда Сципион нанес смертельный удар пуническому сопернику Рима, римляне заинтересовались странами, с которыми их враг вел торговлю.[6] Нельзя установить, играли ли при этом роль военно-политические соображения или решающее значение имел интерес к географии греческого историка Полибия, бывшего другом Сципиона, но римский полководец способствовал исследовательской экспедиции, предоставив для нее корабли. Видимо, руководство этой экспедицией, по крайней мере научное, было возложено на Полибия.

Единственное сообщение о плавании, которое записал Плиний, к сожалению, неясно и крайне сухо. В нем приведены названия многих мест и племен в Африке, но нет никаких подробностей о маршруте экспедиции и ее результатах, причем не указана даже точная дата. Мы узнаем только, что Полибий выехал, «когда Сципион Эмилиан стоял в Африке во главе войска». Трудно себе представить, что путешествие было начато до взятия Карфагена. Ранее этого срока Сципион нуждался в своих кораблях для другой цели, так как взятию города предшествовало несколько морских боев. Трудно поверить также, что Полибий мог выйти в плавание во время осады Карфагена. Учитывая все эти соображения, с давних пор предполагали, что плавание было предпринято после покорения города. Так, Лелевель относит экспедицию Полибия к 145 или 144 г. до н.э.[7] Эту дату следует признать правильной. Очень заманчиво, хотя и совсем не доказуемо, предположение, что только найденное в покоренном Карфагене в храме Сатурна сообщение об экспедиции Ганнона (гл. 12) побудило Полибия и Сципиона повторить отважное предприятие карфагенского морехода. Мы не знаем, как далеко прошли корабли Полибия, но они должны были, «во всяком случае», миновать мыс Гир.[8]