Неведомые земли. Том 4

Несмотря на это, некоторые португальские хронисты утверждают, что Мадейрская группа была якобы впервые открыта только в 1418–1419 гг. Распространению этого представления особенно способствовали сообщения Барруша, считавшиеся основополагающими (см. выше). Между тем Барруш вполне серьезно сообщает, что португальцы в 1418 г. в знак благодарности якобы дали острову, который укрыл их от шторма, название Порту-Санту, хотя это название к тому времени было в ходу уже почти 75 лет. Отсюда следует, что Баррушу нельзя полностью доверять.

Однако и современник принца Генриха, Диогу Гомиш, тоже утверждает, будто острова группы Мадейра были впервые открыты португальцами в 1418 г. Видимо, он уже в ту пору был одержим манией, которой еще и поныне страдают многие его земляки: признавать только португальские открытия и игнорировать чужие. Ведь сообщал же Гомиш, например, что Канарский остров Лансароте, обнаруженный генуэзцами еще в начале XIV в. (см. т. III, гл. 134), будто бы открыли при короле Жуане I (1385–1433) занесенные туда штормом португальские моряки[60]! Итак, на Диогу Гомиша, как и на Барруша, нельзя полностью положиться. Однако португальская историография нового времени в значительной степени находится под их влиянием[61].

Хотя и Барруш и Гомиш единодушно утверждают, что португальцы были первооткрывателями Мадейрской группы в 1418 г., в остальном их описания не согласуются.

Несравненно большего внимания заслуживает вполне объективное сообщение подвизавшегося в Португалии в 1500 г. немца Валентина Фердинанда. Немец отнюдь не делает секрета из того, что Мадейра и Порту-Санту еще задолго до 1418 г. регулярно посещались испанскими кораблями, совершавшими рейсы на Канарские острова, так что о первооткрытии Мадейрской группы португальцами в 1418/19 г. не может быть и речи. Сообщение Фердинанда было написано в 1507 г. в Португалии на основе достоверных рассказов и тогда же, к сожалению незаконченным[62], послано автором в Аугсбург знаменитому Конраду Пентингеру[63]. Из наследства Пойтингера[64] эта ценная рукопись попала в Мюнхенскую государственную библиотеку, где хранится и поныне[65]. Кунстман был первым, кто установил высокую ценность рукописи Фердинанда и досконально ее изучил.

Если взять за основу описание Фердинанда, то выходит, что некий испанец, знакомый с Мадейрской группой, привел туда португальцев в 1418 г.[66] Не рвение к открытиям, а жажда наживы была стимулом к их плаваниям. Согласующиеся в общих чертах сообщения Валентина Фердинанда и Кордейру[67] о том, что пленный испанский кормчий, которого Кордейру даже называет по имени, побудил капитана Зарку искать остров, кажутся довольно правдоподобными. Ведь плававшие к Канарским островам испанские моряки неизбежно должны были знать о Мадейре, на что определенно указывает Фердинанд.

Впрочем, расхождения в сообщениях Фердинанда и Кордейру довольно существенны. Несомненно, рассказ Фердинанда заслуживает значительно большего доверия не только потому, что он появился на 200 лет раньше и, следовательно, должен рассматриваться как более близкий к событиям источник. Он привлекает еще и тем, что излагает события более ясно и гладко. Кордейру часто ненадежен и как раз в данном его сообщении порождает значительную путаницу. Совершенно исключается, что кормчий Моралес, находясь в плену, мог узнать историю о рыцаре Мечеме и его даме в Марокко от самих участников этой экспедиции. Ведь мореходы Мечема находились в Марокко за 70 лет до Моралеса. Легкомыслие Кордейру проявляется также в заключительной фразе, согласно которой Порту-Санту ко времени открытия его Зарку «находился под властью его первого владельца Бартоломеу Периштреллу». Это утверждение — чистая фантазия и вытекает по меньшей мере из неправильного представления о ходе событий. Какой-то Периштреллу, видимо, принимал участие в открытии Порту-Сайту, как это следует из сообщения Барруша (см. стр. 31). Но этот Периштреллу никак не мог быть тестем Колумба — Бартоломеу Периштреллу — и совершенно определенно не был: «первым владельцем» острова, когда туда прибыл Зарку. Скорее именно Зарку 1 ноября 1446 г. получил в наследственное владение этот остров в качестве подарка принца Генриха[68]. Зарку действовал с тех пор как португальский наместник на острове Порту-Санту до самой своей смерти, последовавшей в 1458 г.[69] Фастенрат принял за основу версию Кордейру[70], причем он вдобавок заблуждался, предполагая, что наместник Периштреллу происходил из Генуи, тогда как в действительности его родиной была Перуджа.

Ненадежное изображение хода событий, данное Кордейру, повторяет в основных чертах то, что еще за 60 лет до него писали Алкуфараду и Меллу[71]. Мы должны отвергнуть эту версию, поскольку она не согласуется с внушающим гораздо большее доверие рассказом Фердинанда.