Неведомые земли. Том 4

Монах Франческо Сурьяно, сохранивший для нас сообщения о путевых приключениях Имолы, — личность весьма интересная. Жаль, что сам он не участвовал в путешествии францисканцев в Эфиопию. Иначе вместо сухого отчета Имолы мы, несомненно, обладали бы гораздо более красочным и ленным с культурно-исторической точки зрения изображением этой страны и ее населения. «Как ожило бы под его пером описание поездки в Эфиопию, если бы он побывал там вместо простого бельца Баттисты Имолы», — пишет Ла-Ронсьер[1175]. Сурьяно пристально изучал окружавший его мир. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что он был первым автором после Дикуила (см. т. II, гл. 82) и единственным в позднем средневековье, который знал о существовании канала, некогда соединявшего Средиземное и Красное моря, то есть о Суэцком канале древних. Сурьяно, проживший несколько месяцев в Египте, сообщает о нем следующее: «Чтобы добраться от Каира до Синайских гор, нужно затратить 10–12 дней, если ехать на верблюде. Столько времени и длилось мое путешествие. На 12-й день после отправления из Каира увидели мы Красное море. Через день пересекли мы большой канал, который приказал прорыть египетский фараон Сезострис, а позднее персидский царь Дарий и Птолемей[1176]. Достигая 100 футов, то есть 35 шагов в ширину и 30 футов в глубину, он соединял Красное море со Средиземным. Но поскольку уровень Индийского океана был выше, чем Средиземного моря[1177], эти цари не захотели закончить канал, чтобы соединение обоих морей не привело к затоплению Египта. Еще и поныне поражают следы этого мощного сооружения и массы песка, принесенные ветром из пустыни и в некоторых местах наполовину засыпавшие канал»[1178].

Поездка Имолы в Эфиопию была в средние века последней попыткой папской курии получить в Эфиопии поле для католицизма. Предпринятая с негодными средствами, эта попытка из-за неумелой дипломатии свелась к пустой шумихе. С точки зрения истории культуры путешествие Баттисты Имолы и его сообщение представляют большой интерес. В остальном ничего не изменилось: католическая и коптская церкви шли разными путями и не слились поныне.

Глава 192. Открытие Конго и побережья Анголы (1482/83 г.)

В году от сотворения мира 6681-м, а от Рождества Христова 1482-м по приказу благородного, весьма выдающегося и могущественного государя короля Жуана Португальского Диогу Кан, рыцарь его двора, открыл эту страну и воздвиг падран[1179].

* * *

После сооружения форта Сан-Жоржи король принял титул повелителя Гвинеи и приказал начальникам, коих посылал для открытий, воздвигать на важнейших местах побережья Африки, которые будут ими открыты, взамен деревянных крестов каменные столбы с надписями на латыни и португальском языке. В них должно сообщаться, в каком году, в чье правление и кем воздвигнут падран. Первый, кто это сделал, был Диогу Кан…

Он открыл большую реку, у устья которой водрузил падран, в знак принятия во владение всего отрезка побережья до южного берега реки. Он назвал ее тогда Риу-ди-Сан-Жоржи, а теперь мы называем ее Конго, потому что она протекает по одноименному обширному государству. У местных жителей называется она Саири…

Кан прошел оттуда под парусами 200 миль на юг и поставил еще два столба: один под 13° ю. ш. в пункте, который он назвал мыс Агуштинью, другой под 22° на гористом мысу, который поэтому получил название мыс Падран[1180].

* * *

В году 1484-м[1181] послал упомянутый король Жуан некоего Диогу Кана, рыцаря своего двора, для открытий. Тот направился к устью Конго, которое лежит под 7–8° ю. ш. Там он воздвиг каменный столб с королевским гербом Португалии и надписью, в которой изложил полученное от короля задание, проставив год и день, когда он там был. Оттуда прошел он дальше за тропик Козерога и поставил падраны там, где это ему казалось удобным, а затем вторично прибыл в Конго к властителю той страны. Последний направил тогда в Португалию посла и полномочных посредников для переговоров[1182].

* * *