Невенчанная жена Владимира Святого

Владимир впервые за много месяцев внимательно посмотрел на дочь. Если сыновей еще видел каждый день, то дочерей нет, те все больше с мамками своими. Предслава выросла, вытянулась, совсем скоро заневестится. Княжна вошла в дверь робко, смущалась перед отцом, но в какой-то миг вдруг в душе девочки что-то встрепенулось, она гордо вскинула голову – ну почему должна бояться? Ведь ходила не одна, да и была в монастыре у матери! Эта гордо вскинутая головка мгновенно превратила ее из гадкого утенка в того самого будущего красивого лебедя. Ощущение длилось недолго, но князю хватило, чтобы увидеть в дочери ее мать! Владимир замер, глядя на Предславу широко раскрытыми глазами, показалось, что перед ним стоит совсем молоденькая Рогнеда! Он не видел бывшую жену девочкой, но сейчас не сомневался, что полоцкая княжна была именно такой.

Предслава тоже замерла, наткнувшись на застывший восхищенный взгляд отца. Даже украдкой поглядела вправо-влево, чтобы убедиться, что рядом никого нет. Князь не смог ничего выговорить дочери из того, что требовала княгиня Анна. Просто чуть укорил, чтоб не ходила допоздна, опасно, в Киеве татей развелось много…

Конечно, княгиня еще не раз жаловалась на падчерицу, ее негодное поведение, мол, и к матери продолжает ходить, и дерзит, и вообще своенравна, но Предслава все чаще давала отпор. Князь от жалоб только отмахивался, ему совсем не хотелось разбираться в женских распрях.

* * *

Ну как же он храпит! Мальфрид раздраженно ткнула мужа в бок. Тот лишь почмокал губами и тут же снова затянул: хррр…

Боярыня села, потом вообще встала, прошлась по горнице, в которой они ночевали, попила квасу, снова улеглась, но заснуть под такие звуки не могла.

Утром Мальфрид была усталой и раздраженной. Но жене не пристало при людях выговаривать мужу свое недовольство, потому пришлось молчать. Дома она давно спала в отдельной ложнице, не терпела мужниного храпа, а тут перебирать не приходилось, не свое.

Потом боярин уехал на торг по делам, ее с собой не взяли, да Мальфрид и не рвалась за мужем, зная, что будут смотреть кожи. От не выделанных толком кож страшно воняло, боярыня не переносила такой запах, потому осталась в тереме скучать с глупой тетехой хозяйкой. У той все мысли, как бы накормить посытней кучу своих сопливых детей да поесть самой. Это родственники мужа, похожи на него как две капли воды, такие же толстые и неповоротливые. Можно бы уйти к своим родичам, но там начнется нытье о брошенных детях, которые растут без матери…

Боярыне от таких мыслей стало совсем скучно, раззевавшись, она отправилась досыпать. Но, несмотря на то что глаза слипались, сон не шел. Покрутилась зря с боку на бок и поднялась. Весь терем и двор – сонная земля, куры и те еле шевелятся. Мальфрид долго стояла на крыльце, наблюдая, как собака лениво клацает зубами, пытаясь поймать муху, потом за воробьями, слетевшимися на зерна, просыпанные зазевавшимся на боярыню холопом. Рябой холоп не был хорош собой, потому Мальфрид не интересовал.

Глядя на плывущие высоко в небе облачка, она вдруг задумалась: как другие могут вообще жить без мужчин? Вот, например, Рогнеда, ушла в монастырь, там ведь нет ни князя, ни кого другого. А как она в Изяславле жила? Для себя Мальфрид сразу решила, что в Изяславле можно было найти крепкого дружинника, но в монастыре…

Маета продолжалась до самого вечера. Старой с хозяином двора явились, только когда стало совсем темно, еле двигали ногами от выпитых медов и орали так, что закудахтали куры на насесте. Боярин с трудом добрался до горницы, дважды падая на лестнице и ругаясь на чем свет стоит, бухнулся, как был одетым, на ложе и потребовал:

– Сапоги сними!

Мальфрид возмутилась:

– Вот еще!

Тот неожиданно согласился:

– Не надо! – И тут же потянул ее к себе: – Иди сюда!

Откуда было Мальфрид знать, что весь вечер родич, у которого они остановились, учил, что жена должна подчиняться, а не повелевать мужем. Ну и что, что она бывшая княгиня? Бывшая же! А теперь боярыня!

Старой так и объяснил Мальфрид заплетающимся языком. Поняла та или нет, его не заботило, главное, что понял сам, – он Хозяин, а она просто жена хозяина!

Утром Мальфрид, презрительно глядя на охавшего от боли в голове Старого, вдруг объявила, что… уходит в монастырь!

– К-куда? – было мало похоже, что муж осознал слова жены. – Дай к… ик! квасу!

Боярыня сунула ему в руки большой ковш с квасом и повторила свои слова:

– Ухожу от тебя в монастырь! Навсегда!

Старой помотал гудящей, как котел, головой и вдруг согласился:

– Иди! Только чтоб к обеду была дома!

Мальфрид от неожиданности даже села на лавку, а боярин снова завалился на ложе и захрапел так, что задрожали стены терема.

Ах так?! Ему все равно, куда денется жена?! Возмущению Мальфрид не было предела. Она осчастливила его, выйдя замуж после князя Владимира, а он… Бывшая княгиня попросту забыла, что получила от прежнего мужа обыкновенную отставку. Сейчас ей стало казаться, что умней всех поступила Рогнеда. Ушла в монастырь, живет себе припеваючи.