Never Let You Down (СИ)

— С тех пор, как я Элис Роджерс-Барнс, и ровно до тех пор, пока я не Элис Лафейсон, — промурлыкала та, поворачиваясь к трикстеру лицом. Она уткнулась носом ему в грудь, а он провел ледяными пальцами вдоль её ребер, отчего её тело, чуть более теплое, чем обычно, очевидно, от палящего Парижского солнца, покрылась мурашками величиною с кулак. Локи вздохнул, понимая, что количество решений его «проблем» только что снизилось до одного.

В коридоре послышались шаги — тихие, но шкрябающие по полу, словно кто-то в полусне надел шлепки и решил пройтись до туалета. Но Мишель Джонс, являющаяся причиной звука, явно выходила из совместного с Паркером номера не для того, чтобы сходить в туалет, раз забрела она к Элис. Девушка поправляет копну кудрявых волос, и без стука открывает дверь в номер настежь. Её глаза тут же округляются, Шелли прикрывает рот рукой, чтобы не запищать, и тихо сползает на пол, опираясь о дверной косяк.

На кровати мирно сопела Элис, прижимаясь вплотную к богу обмана, одетому довольно просто, но со вкусом. Локи зарывался носом ей в волосы, неаккуратно разбросавшиеся по всей подушке, его руки были сомкнуты в замок где-то на пояснице блондинки, и с каждым её вздохом прижимались к её телу всё сильнее и сильнее. Мишель почти сразу узнала создание, которому Элис позволяла так близко к себе находиться, через пару секунд она поняла также и то, что раз Роджерс-младшая не отталкивает его от себя, то, очевидно, что вместе они довольно давно — заслужить любой кредит доверия любого Роджерса очень сложно, — а это значит, что Элис очень много ей не рассказывала, а это приводит Джонс к выводу о том, что до утра, или хотя бы до рассвета, ждать ни в коем случае нельзя, и выход только один: будить Роджерс и пытать её до изнеможения.

— Твою мать! — горланит Джонс на весь коридор, разбудив Локи и Элис, заставив из практически синхронно приподняться и взглянуть в сторону двери, — И это, значит, вот этого вот ты от меня скрывала лет… — Мишель начала быстро считать на пальцах годы от их выпускного до поездки во Францию, — Пять лет?! Ты монстр, Элис!

И в Мишель летит подушка.

Всю ночь Джонс не могла отцепиться от Роджерс, не давала ей спать и отдыхать, постоянно дергая и суя свой любопытный нос во всевозможные случаи и моменты её жизни за последние несколько лет, выпытывая, принимал ли Локи Лафейсон в них участие. Сам трикстер, словно кот, расположился у Элис на коленях, вытянув руки вперед и изредка издавая довольное мычание, прижимаясь к ней сильнее и сильнее. Кажется, ему ласкало эго то, что Элис помнит каждую минуту, проведенную с ним, но абсолютно не в силах вспомнить тот год, что провела без него. Но и в то же время, он жутко расстраивался из-за того, что без него Роджерс-младшая чувствует себя неполноценной, опустошенной и ненужной, пусть её и окружает заботливая семья, дорогие ей люди и друзья — подавляющее их большинство были рядом в тот год, но в любом случае, девушка провела его словно в холодной воде под толщей льда, в ожидании, когда же он, наконец, оттает, в полном неведении, что происходит на поверхности.

Элис встретила утро, как она и ожидала, в компании одиночества, а не Лафейсона, на что лишь раздраженно вздохнула, в очередной раз напоминая себе о словах, вычитанных на одном из форумов: «Он ветреный, и скорее всего, просто играет с тобой, и рано или поздно, но он тебя оставит, как поношенную куклу», и в последнее время, Роджерс старалась готовить себя к мысли о том, что так и будет — сколько бы он ей в вечной любви не клялся и сколько бы раз не обещал сделать её своей. Девушка одевалась, с некой грустью смотря на каждый предмет одежды, а в особенности грустно ей было замечать кольцо на безымянном пальце, которое подарил ей Локи. Словно оно было пустышкой и ничего не значило.

Но все её сомнения и раздражения падают куда-то в бездну, когда со спины её обнимают холодные руки. Элис вздрагивает и оборачивается, чуть вскрикивая от неожиданности. Она смотрит на Лафейсона, широко улыбающегося и зажмурившегося, немного хихикающего, и улыбается ему в ответ, целует в щеку, и опускает глаза чуть ниже — и видит, что кроме полотенца на нем нигошеньки нет. Манит? Естественно. Но надо держать себя в руках.

— В следующий раз, когда проснусь без тебя, ты проснешься без головы, — шикнула Элис, демонстративно поворачиваясь к нему спиной.

Локи тяжело вздохнул, сделал максимально серьезное выражение лица, и взглянул на Роджрес-младшую так, как обычно в фильмах смотрят на предмет своего воздыхания. Но в его взгляде виднелся и некий кусочек печали, такой незаметный, и скорее уже привычный, что Элис даже не придала ему значения. Он знал каждую мелочь, о которой она когда-либо задумывалась. И сомнения в нем тоже не были тайной. Ещё его мать подметила, что он видит, что чувствуют все, кроме него самого. И сомнения Элис в нем тоже не являлись для него какой-то тайной или секретом, а вот его переживания и попытки понять, что же делать, чтобы не загубить жизнь ей, и чтобы, при этом, делать её счастливой, обязаны остаться за кулисами.