Never (СИ)

У него вкус ванили, бананов и нежных сливок. Уиттмор вздрагивает, когда язык скользит по его груди, поднимаясь к шее, собирая сладкое лакомство.

- Я, блять, липкий весь, – выдыхает он сквозь сжатые зубы, когда Айзек прикусывает кожу за ухом, а потом втягивает губами, оставляя пунцовую метку. У него вся шея и плечи в засосах, но кудряшка будто не может остановиться.

Это словно дело принципа – пометить Джексона Уиттмора, показать всему миру, что он только его – Айзека Лейхи. И больше ничей.

- Тебе же нравится, когда я так делаю, – ухмыляется Айзек и легонько прикусывает мочку уха.

Джексон стонет гортанно и тянется, чтобы обхватить худое тело поперек ребер, прижать ближе, но Лейхи перехватывает руки, зажимая над головой.

- Я еще не закончил с тобой.

И рывком переворачивает на живот, целует шею у кромки волос, а потом скользит губами вдоль позвоночника, трется бесстыдно пахом об упругие ягодицы парня, целует плечи, лопатки, поясницу.

- Айзек, – почти хрипит Джексон, когда тот оставляет очередную метку на его бедре, а потом легонько дует и зализывает языком.

Умудряется извернуться под ним и обхватить за плечи, роняет в подушки, а потом нависает сверху, раскрывая языком влажные губы. Айзек льнет к нему всем телом, изгибается так красиво, что дыхание перехватывает.

- Мой, только мой, – хрипит он, притягивая ближе, еще ближе.

...

Утром жаркое солнце будит их уже около полудня. Айзек, как-то хитро улыбаясь и прикрывая ладонью трубку, заказывает завтрак в номер. Из душа сквозь плеск воды раздается негромкое пение, и Лейхи, не удержавшись, скидывает футболку, чтобы скользнуть следом, обхватить сзади, слизать капельки влаги с красивой спины...

- Завтрак принесли, – скажет позже Айзек, стряхивая воду с бронзовых кудряшек, и завернется в халат, чтобы впустить горничную с тележкой. – Спасибо, милая, дальше мы сами, – и весело подмигнет, запихивая ей банкноту в карман кружевного фартучка.

- Надеюсь, там что-то съедобное.

Джексон, сверкающий потрясающим голым задом, скрещивает руки на груди, подозрительно глядя на своего довольного бойфренда.

- Айзек? Бананы? Серьезно?

И закатывает глаза, усаживаясь на диванчик, пока Лейхи расставляет приборы.

- Еще блинчики и вино. У нас же каникулы, помнишь? Все лето в разъездах. Правда, Нью-Йорк мы пока не посмотрели.

- Свожу тебя сегодня в Центральный парк лебедей покормим, – отвечает Уиттмор с набитым ртом.

Надо признаться, блинчики с банановым сиропом вполне даже сносны на вкус. Может быть, он, Джексон, их даже полюбит, раздумывает Уиттмор, пока Лейхи разливает вино. Он такой невероятно кудрявый и нежный, что хочется плюнуть на завтрак и прогулки по городу, затащить его к себе на колени и целовать, пока в глазах не потемнеет от желания, пока он не начнет скулить и просить большего, пока не скажет, как любит его.

Но кудряшка слышит о лебедях, и глаза его загораются такой радостью, что Джексон сдерживается, прикусывая губу. Потом, в Центральном парке, он уронит его в пруд (на мелководье, конечно, чтобы не утонул) и будет беззастенчиво пялится на мокрую футболку, обтягивающую тело.

- Джексон, блять, ты идиот, – выдохнет Лейхи, стягивая трикотаж через голову.

- Я тоже люблю тебя, малыш, – рассмеется Уиттмор и запустит руку в мокрые кудри, целуя.

Завтра они съездят к Статуе Свободы, а потом отправятся на озеро Тахо, потом – Ниагарский водопад, и дальше-дальше-дальше. Айзек Лейхи домашний мальчик и никогда прежде не выезжал из Бейкон Хиллс. Джексон Уиттмор покажет ему весь мир, а потом подарит его по кусочкам.

====== 45. Тайлер/Дилан ======

Комментарий к 45. Тайлер/Дилан Тайлер Хеклин/Дилан О'Брайен

https://pp.vk.me/c629507/v629507352/2e869/Mq_VnCEJeA0.jpg

Тайлер вваливается в темный и пустой номер, и в голове его, ошалевшей от многочасовой экскурсии, стучит лишь одно: душ и кровать, кровать и душ. Потому что он не ходил столько пешком с... да никогда он не ходил столько. И эта липкая пыль, что, кажется, впиталась в каждую пору кожи и даже поскрипывала на зубах.

Хеклин стягивает пропитавшуюся грязью и потом худи, отшвыривает куда-то в угол и только берется за пряжку ремня, как насмешливый голос от окна хлещет по пальцам, заставляя остановиться.

- Стоп-стоп-стоп. Я тебя тут жду, конечно, но бесплатный стриптиз не заказывал.

Он бледный до синевы, взъерошенный, как чертенок, а еще такой злой, что кажется, едва может усидеть на месте, чтоб не подскочить и не вцепиться Хеклину в лицо. Или в волосы.

- Дилан, – Тайлер лыбится, как умалишенный, шагает вперед, протягивая руки. Потому что это ведь О’Брайен. Дилан. Ди.

Сука, да он еще пару месяцев не надеялся увидеть это нескладно-сексуальное чудо.

- Хорошо время проводишь, Тай?

Он какой-то колючий, а глаза – глаза будто чай со льдом. Да что происходит? И какого черта он забыл в Риме в разгар съемок?

- Нормально. А ты что тут делаешь, Ди? Съемки отменили?

- Нахуй съемки, – почти плюется О’Брайен, а потом вытаскивает сигарету и закуривает на глазах у офигевшего Тайлера, запускает руку в свои отросшие волосы и тянет зачем-то так, что слезы на глазах выступают.

- Ди, что случилось?