Неверная жена. Заберу тебя у него

- Что ты тут делаешь? – шипит королева. Она в таком гневе, эмоций так много, что это рождает дичайшее счастье внутри. Счастье и долгожданное спокойствие, потому что ей не все равно. Больше всего я боялся равнодушия. А с гневом можно работать. Венка на тонкой шее пульсирует отчаянно, загорелая кожа краснеет.

Расслабляюсь и прохожусь грязным взглядом с ног до головы.

- Отдыхаю, - пожимаю плечами отстраненно.

- Ты издеваешься, Андреев? – ее рука больно впивается в мое плечо.

- Воу-воу-воу, девушка, - давлю ухмылку, отстраняясь. Встаю из-за стола, задвигая стул. – Ладно, Вик. Рад был повидаться. Еще встретимся.

Оставляю ее в оцепенении и, натянув авиаторы на нос, ухожу из ресторана.

Глава 20. Виктория.

- Марк, давай там осторожнее, - предупреждаю сына, который сломя голову несётся в детский клуб при отеле.

До сегодняшнего дня я была здесь в некоторой степени счастлива, пока Андреев не нарисовался в ресторане.

Зачем он приехал? Ну не может это быть случайностью.

На часах около четырех дня, а я его с утра больше не видела. Где он? Чем занят? Марк мне все уши прожужжал.

Матвей то, Матвей сё.

Забираю в баре два радужных коктейля со льдом и босиком шагаю в сторону одного из бассейнов к Маше.

Поехать в отпуск была полностью ее идея.

Я позвонила подруге в полнейшей прострации той же ночью, когда осталась одна. Меня бешено лихорадило, и в прямом смысле тошнило. Тошнило от себя самой.

Сама себе была омерзительна.

Домой я ехать не могла. Ни в коем случае.

Я бы с ума сошла.

Маша забрала меня и доставила к себе. Мы целую ночь разговаривали, тянули виски и рыдали навзрыд.

На следующий день я забрала Марка от мамы. Леша доложил ему, что приедет домой в пятницу и я попросту не смогла...

Не сумела посмотреть ему в глаза. Бесстыжими глазами в не менее бессовестные.

Мы заигрались. И что дальше? Я не понимаю.

- Не видела своего Цискаридзе? – спрашивает Маша, окидывая область бассейна взглядом.

- Нет, - тоже недовольно озираюсь. – И видеть не хочу.

Надеюсь, он прихватил сюда свою девушку?

- Так уж и не хочешь, Вика? - смеется Маша. – Я обратила на вас внимание в ресторане. Ты выбрала лучший кожаный член на этом побережье, Свободина!

- Ма-ша, - скулю протяжно. – Ты неисправима.

- Вообще, очень любопытно. Я бы никогда не заподозрила, что ты будешь изменять Лёше.

- Можешь так не орать во все горло? - шиплю.

Она громко заливается.

- Тут одни немцы. Гутен Так, - здоровается с нашими соседями, четой преклонного возраста.

Они тут же начинают кивать в ответ, двигая седыми шевелюрами.

- Я ж говорю, - свидетельствует она. – Один дастиш фантастиш кругом. Скукота смертная.

Моя подруга очень эффектная. Гораздо больше, чем я. Пока я изображала из себя образцово-показательную супругу, она добивалась успехов в карьере, много колесила по свету и не заморачивалась за семейные отношения. У нее превосходная фигура, словно вылепленная из воска, безупречные черты лица и длинные шелковистые рыжие волосы.

Она яркая.

Я по сравнению с Машей бледная невыразительная моль в белом купальнике.

- А ты ведь тоже изменяла? – спрашиваю её, попивая охлажденную жидкость через трубочку.

- Пффф…, - тянет она. – Как тебе сказать? У меня на этот счет своя теория. Жаль нельзя запатентовать.

- И какая же?

- Ну, если не ты не замужем. Значит, и измены нет.

- Разумно, - сдерживаю улыбку. – Есть еще что-то достойное в этой теории?

- Если секс был в презервативе – его тоже как бы не было.

Прыскаю от смеха.

- Если секс был с бывшим – то это тоже не измена. Я уже его видела обнажённым. Значит не считается.

- Ма-ша, - откровенно хохочу и поправляю лямки купальника.

- Что? – задирает она брови. – Ну, и главное правило. Если об этом никто не знает – значит, ничего не было.

- Гениально, - хлопаю в ладоши.

- Учись пока мать живая, - шутит она, переворачиваясь на спину. Ее грудь оголена и мимопроходящий мужик не сводит с нее глаз.

Еще раз оглядываюсь в поисках Андреева.

- Если серьезно, мне стыдно, - продолжаю разговор. - Это какое-то не знаю… гадкое чувство. Мне кажется, чаще всего мужчины предают, а не женщины.

- Это враньё, - бормочет подруга. – С эмансипацией многое поменялось. Конечно, раньше женщины изменяли реже. Но это связано не с тем, что мы просто заделались в извращенки. Хотя я-то уж точно изменяла бы и в Древней Руси.

Она вздыхает и продолжает:

- Просто времени не было. Бабы сидели дома с детьми. Элементарно не оставить ни с кем. Это в наше время гораздо проще. Вот Марик был у бабушки, когда вы утехам с Цискаридзе придавались?

- У бабушки, - подтверждаю хмуро.

- Ну вот, а если б ее не было, то ты бы и не изменила Леше.

- Получается, мама виновата? – опять смеюсь.

- Выходит так, - пожимает она плечами. – Ну и кроме того, женщина - это цветущий сад. Надо поливать, заботиться, орошать... так сказать.

Грязно улыбается, на что я закатываю глаза.

- Свободин охренел и запустил свои райские сады.

Воспоминание о муже отдаётся неприятным уколом.

- Всё закономерно, - заканчивает подруга.

- Да уж, - соглашаюсь. – Я его сады тоже получается запустила?

- Это уж сами разбирайтесь, голубки. Ты бы с ним для начала хоть поговорила.