Неверное сокровище масонов

– Не забывайте, пожалуйста, что Ваша главная задача разведка, сбор информации. Ни в коем случае не пытайтесь никого задерживать. Кроме всего прочего, Вы будете действовать втайне от местных органов НКВД. Ничего им не сообщайте, даже, если сами будут интересоваться. Связь будем поддерживать через Сызрань. Вы, офицер, находящийся в отпуске после ранения. Будете раз в неделю ездить на приём к врачу. Ему и будете передавать свои отчёты.

В тот же день я отбыл в Сызрань.

Это было трудное время. Враг рвался к Волге. Куйбышев и окрестности затопили тысячи эвакуированных. Навстречу им с Востока шли эшелоны с войсками, боеприпасами, снаряжением. А всё и так было уже переполнено после массовой эвакуации 1941 года. Со всей страны сюда вывозили целые заводы, институты, учреждения. Кого только не было. В Куйбышеве разместилось правительство СССР, посольства со всего света. Даже в маленькую Сызрань вывезли два наркомата. А ещё музеи, театры, учёные, деятели искусств и тысячи простых беженцев. И раненые, раненые, раненые. Их везли и везли санитарными поездами со всех фронтов сюда в место, ещё недавно бывшее глубоким тылом. Теперь и над Средним Поволжьем появлялись немецкие самолёты, а население в массовом порядке выходило на строительство оборонительных укреплений.

Вот во всём этом круговороте пробирался и я. По документам, лейтенант, попавший во время следования на фронт под бомбёжку, и после ранения и контузии, получивший месячный отпуск. Семья моя осталась на оккупированной территории, вот я, по легенде, и откомандировывался пока в Тереньгу. Меня определили на квартиру к тому самому старичку, сын которого, по официальной информации пропал без вести на фронте.

Дед жил со своею старухою в хорошем добротном доме, и у него уже обитала семья эвакуированных откуда-то из под Чернигова. Меня поселили в самом обыкновенном сарае. Сейчас лето, на воздухе спать даже лучше, а до осени отпуск мой закончиться. Я не спорил. Очень уж всё это походило на самый настоящий отпуск. Красивое село, окружённое лесами, никакого начальства поблизости. С собой был целый баул продуктов: крупа, сахар, консервы. Даже не по себе немного было. Страна в тяжелейшем положении, люди гибнут на фронте, отдают последние силы в тылу, а я, здоровенный мужик, отсиживаюсь в тихой деревне на усиленном пайке. Но ведь прибыл я сюда не отдыхать!

С хозяевами отношения наладились сразу. В первый же день, только обустроившись в своём сарайчике, я отнёс им весь свой запас крупы.

– Возьми меня, мать, на свой кошт, а то сам я только продукты зря переведу. Какой из меня кашевар? А так и мне хорошо, и вам неплохо.

Старика же пригласил на новоселье в сарайчик. Тушёночку открыл, спиртику налил. Поговорили по душам. Так и потекла моя новая служба. Дед всё по сыну убивался. Был тот уже мужик взрослый. Остался после армии на сверхсрочную, а в начале войны пропал без вести. Я успокоил.

– Может, партизанит где, или в плен попал. На войне всякое бывает.

На следующий день осмотрел бывший барский дом. Целый дворец в три этажа, барыня жила с размахом. Только зачем он Абверу? Дед на мой вопрос: «Чей это дом?», ответил уважительно:

– Госпожи Екатерины Максимилиановны Перси-Френч. Она тут у нас до революции всею округою владела.

– А потом куда делась?

– Кто ж её знает? Говорили, её в Симбирске в ЧК забрали, а после этого никто не видел.

Я уж было обрадовался. Барыня, видно, немка была. А у неё родственнички в Германии, наследники. Вот и интересуются. Но дед меня разочаровал. Он совершенно точно знал, что была помещица британской подданной, и родственников у неё никаких не было.

– Незамужняя была. Оно и немудрено. С такой бабой не всякий мужик справиться.

– Крута очень?

– Не то слово. Жить любила на широкую ногу. Чтобы охота, лошади породистые. Волков даже ручных держала.

Дед оказался словоохотливым во всём, что касалось усадьбы и её бывшей хозяйки. Вскоре я уже знал множество местных сплетен о старой жизни. Но к отчёту их не приложишь. А, тем не менее, неделя прошла, и нужно было ехать в Сызрань. Отписывать начальству было нечего. На всякий случай доложил, что все управляющие у бывшей помещицы сплошь были немцы. Фамилия самого главного в Симбирске фон Брадке, здесь в Тереньге Зольдберг. Больше ничего подозрительного в голову не пришло. Прошла ещё неделя.

Объяснив, что врачи рекомендовали мне для скорейшего выздоровления лёгкий труд на свежем воздухе, я усиленно помогал местным старикам по хозяйству. Всё больше дрова колол. Обещанный посланец из-за кордона не появлялся, ничего интересного узнать не удавалось. Ожидался нагоняй. Но вместо этого я встретил в Сызрани у врача того самого разведчика, который инструктировал меня в Куйбышеве. Он и не думал меня отчитывать. Просто попросил рассказать, всё, что я узнал, устно. Я сразу понял, что сведения о немцах-управляющих его не интересуют.

– Ваш квартирный хозяин был доверенным лицом барыни?

– Вряд ли. Она бывала здесь редко, жила в Симбирске. Сюда наезжала с проверками, да на охоту.

– Он часто бывал в доме?