Неверноподданный (СИ)

- С женой да, а на работе из-за незнания английского я два года сидел на минимальной зарплате и каждый день молился, чтобы меня не выгнали. Это при том, что как учёный я гораздо лучше местных. Послушай меня, учи язык.

Боря не мог поверить, что в Америке всё есть, но даже если Фима не врёт, то за всем тем, что там есть, придётся ездить, искать и выбирать, объясняться с продавцами, в конце концов, а у него не будет ни времени, ни денег, поэтому лучше послать самые необходимые вещи отсюда. Беда только, что самых необходимых тоже набирается очень много и у него нет времени их паковать и отправлять. Нина Михайловна, узнав об этом, тут же предложила свою помощь, добавив, что может начать паковать одежду и посуду прямо сейчас.

- Какая посуда, - остановил её Боря, - отсюда в Штаты придут одни осколки.

- Даже если часть посуды побьётся, а одежду сожрёт моль, отправлять надо то и другое. Ты ведь не знаешь, что ждёт тебя в Америке.

Вечером они упаковали несколько посылок, а на следующий день он повёз их на почту.

Там была длинная очередь. В комнате с мрачным видом сидели люди с коробками разной величины. Адрес на больших коробках был написан латинскими буквами и отправлялись они в Америку, Германию или Израиль, а у многих посылающих были характерные крючковатые носы и вьющиеся чёрные волосы. Маленькие посылки отправляли изрытые морщинами старушки в самые разные населённые пункты России. Все сидели вперемежку, однако общих разговоров, обычных для любой очереди, не возникало. Представители второй группы не испытывали симпатии к представителям первой, а вот зависть в глазах явно читалась.

Боря подумал, что эта ситуация ослабляет и без того весьма хрупкую дружбу между народами Советского Союза. Слишком уж резкий контраст богатства одних и бедности других и никому не докажешь, что богатство это накапливалось годами, что отправить удастся только малую его часть, что на новом месте эмигрантам придётся начинать с нуля, что многие никуда бы не ехали, если бы их не били по их крючковатым носам и не таскали за курчавые волосы. Ну, может, не многие, но он бы точно остался. Да кого это интересует!

Боря подошёл к лысому старику с семитскими чертами лица, сторожившему две большие коробки около самого окна, и спросил, сколько времени тот выстоял, прежде чем оказался в начале очереди.

- Часа полтора, - ответил старик, - и имей ввиду, что здесь разрешают отправлять не больше двух посылок за раз.

У Бори не было времени ждать и он поехал по другим делам, а на следующий день отвёз на почту Нину Михайловну. Она тихо села в конце очереди и стала думать о том, что скоро ребята уедут и она останется одна в огромной квартире, без дочери, без внучки, без зятя. Без этого мизантропа, к которому за столько лет она уже привыкла. Конечно, они ссорились, но она и с мужем ссорилась, однако теперь с ностальгической грустью вспоминала только самые счастливые моменты своей семейной жизни. После получения открытки из ОВИРа она каждый вечер принимала большие дозы снотворного и каждое утро вставала с головной болью, но даже это было лучше, чем мысли, одолевавшие её во время бессонницы. Мысли, которые беспокоили её и сейчас.

- Чем вы так расстроены, - спросила её соседка, - вы ведь уезжаете в Америку.

- Никуда я не уезжаю, - с горечью ответила Нина Михайловна.

- У вас же на посылках написано USA.

- Это детям.

- А вас они не берут?

- Меня отсюда не выпускают.

- Странно, говорят, теперь дают разрешение всем желающим. А что вы туда отправляете?

- Постельное бельё.

- Неужели там своего нет?

- Есть, наверное, но его надо покупать, а на моих ребят золотой дождь с неба не сыпется. И бесплатно им никто ничего не даёт.

- А я вот посылаю крупу своей сестре. У неё в деревне вообще ничего нет. Если бы не я, она там жила бы на подножном корму.

XXIII

В следующий раз Никодим появился также неожиданно. Поздоровавшись, он сказал, что накануне был в канцелярии митрополита, звонил оттуда в представительство русской православной церкви в Америке и секретарь сказал, что всё сделано чин по чину.

- Мы разговаривали с нашим другом два дня назад и тогда он ещё ничего не получал, - ответил Борис.

- А вы уверены, что он вас не обманывает?

Боря, забыв совет своей жены, посмотрел на Никодима. Этот поп задал правильный вопрос. С момента отъезда Фимы прошло больше десяти лет, они жили в разных мирах, а как в Америке относятся к традиционным нормам порядочности и морали Борис не знал.

- Я ни в чём теперь не уверен, - сказал Борис, опуская глаза, - но пока не будет подтверждения из Миннеаполиса, машину я не отдам. Думаю, ваш Бог меня поймёт, а мой не осудит.

- Конечно, осудит, - возразил Никодим, - ведь получается, что вы взяли у меня деньги и ничего не дали взамен. Кроме того я потерял время, если бы я не договорился с вами, то уже купил бы машину в другом месте. А теперь у меня ни денег, ни машины.

- Я обещаю, что продам "Жигули" только вам.

- На вашем обещании я ездить не могу.

- Так ведь и вашими уверениями я тоже расплачиваться не сумею.

- Тогда давайте позвоним вашему родственнику прямо сейчас.