Неверные шаги

— Ненормальная? В каком смысле?

— Злая, занудная. Всех ненавидела. Воображала, будто может распоряжаться моей жизнью, хотя я уже два года не жила дома. Достаточно?

— Два года? Выходит, ты рано съехала от родителей. И тебе разрешили?

— В тот же день, как шестнадцать исполнилось. И без спросу.

Новая затяжка, голос звучит спокойнее. Резкие обертоны притупились.

— А до того, как съехала? После развода родителей ты жила поочередно то у мамы, то у папы или только у мамы? — спрашивает Карен, размышляя, упоминал ли об этом ее начальник. Нет, думает она, на работе он никогда не говорил о дочери, по крайней мере в ее, Карен, присутствии. Разве что вскользь называл раз-другой ее имя.

Сигрид делает новую затяжку, на сей раз она выпускает дым маленькими колечками и следит взглядом, как они поднимаются к потолку.

— У обоих жила. Каждое воскресенье собирала манатки и переезжала от одного родителя к другому. Сущий кошмар, если вам интересно.

— Мотаться туда-сюда? Ты об этом?

— Нет, просто никакого житья от них не было. Я, наверно, единственный ребенок на свете, который каждый вечер молил Бога, чтобы родители развелись. Пожалуй, я думала, что тогда станет лучше, а на самом деле стало еще хуже; они постоянно ругались и воображали, что я должна этаким посыльным метаться от одного к другому, будто я у них на побегушках. Оба дурью мучаются, что тот, что другая, — добавляет она и с силой тушит окурок в блюдце недопитой чашки.

Словно сообразив, что говорила о матери не в том времени, Сигрид вдруг растерянно умолкает.

С растущей неловкостью Карен и Карл осмысливают новую информацию. Они напрочь упустили из виду, что брак у Юнаса Смееда был бурный, вдобавок ссоры и после развода не прекратились. Упустили из виду! Мало того, в связи с расследованием убийства его бывшей жены. И слыша об этом от его родной дочери, оба не могут отделаться от ощущения, будто суют нос во что-то, к чему вовсе не хотят иметь касательства. Будто роешься в чужом грязном белье, думает Карен.

— Только еще один вопрос, — говорит она. — Ты не знаешь, кто мог желать зла твоей маме? Кто-нибудь, с кем она ссорилась или конфликтовала?

Сигрид смотрит на нее с бесконечно усталым видом.

— Ссорилась? В смысле, кроме папаши? Да практически со всеми, с кем общалась.

— Ты имеешь в виду кого-то конкретно?

— Я понятия не имею, что она делала и с кем общалась. В последние годы мы почти не контактировали.

Она умолкает, глаза пустеют.

— Ладно, Сигрид, — говорит Карен. — Не будем больше мешать тебе сегодня, но, возможно, нам придется потолковать еще раз. — Она достает из кармана куртки визитную карточку. — Вот мой номер телефона. Если что-нибудь вспомнишь, позвони. Или если просто захочешь поговорить, — добавляет она, сама не зная, что имеет в виду. Вряд ли Сигрид Смеед по доброй воле надумает излить душу отцовской коллеге. Полицейской.

Она кладет карточку на столик и встает. Когда Карл закрывает дверь, Сигрид по-прежнему не шевелясь сидит на диване.

Ей бы не мешало запереться, думает Карен.

20

В лифте оба молчат. Выходя из подъезда, замечают троих подростков лет тринадцати: словно крысы, они кидаются врассыпную от машины Карен.

— Вот поганцы, почему они не в школе? — сердито бросает Карл, разглядывая черную надпись на лобовом стекле: ищейки хреновы.

— Пожалуй, вопрос в том, откуда им известно, кто мы, машина ведь без логотипа, — замечает Карен.

Карл со злостью смеется, пробует оттереть рукавом куртки черные буквы.

— Эти гаденыши чуют полицейского за полсотни метров. У них это в генах.

— Кончай, куртку испортишь. И хватит браниться.

Она открывает дверцу, включает дворники. Карл садится на пассажирское сиденье. Машину наполняет слабый запах спирта, меж тем как моющая жидкость превращает черную краску в серую жижу, которую дворники размазывают по стеклу.

— Паршивая история, — немного погодя роняет Карл.

Карен молча кивает.

— Ты уверена, что хочешь сама поговорить с Юнасом? Может, вдвоем будет легче?

— Спасибо, очень мило с твоей стороны, но думаю, я все-таки и на сей раз лучше съезжу одна. Вчера мы не слишком продвинулись, он… был в шоке и не очень-то шел на разговор.

Карл искоса смотрит на нее.

— В смысле, под банкой? Я бы не стал его осуждать, подумаешь — хватил лишку. Я бы тоже хватил, если б кто убил мою бывшую. Пусть даже она сущая ведьма, — добавляет он, и Карен не уверена, кого он имеет в виду — свою бывшую жену или Сюзанну Смеед.

Да не все ли равно? — думает она.

— Пожалуй, он и правда был не вполне трезв, — безразличным тоном говорит она. — Так или иначе, пока что попробую еще разок в одиночку. Все зависит и от того, сколько нароют остальные. Подождем вечерних результатов, а там будет видно.