Неверные

– Да, я виноват, что не узнал все сам, а обвинил тебя. Да. Виноват. И извиняюсь теперь. И мама виновата и просит просить ее. Но ведь мы ничего не знали как было все на самом деле.

– Кто звонил? – закипела я.

– Мы не знаем. Она представилась твоей подругой.

– У меня нет подруг, – буркнула я и отправилась назад в дом.

Артем остался растерянно смотреть мне вслед. И пусть. Не собираюсь ничего менять. Интересно, кто же до такой степени меня ненавидит?

Один вариант у меня все же есть. И сейчас она сидела на кухне и пила чай. Я подошла к Лере и выбила чашку у нее из рук:

– Ты считаешь это смешно?

– Ты совсем чокнулась?

– За что ты так со мной? Из— за брата? Из— за чего?

– Я не понимаю, чего ты тут разоралась?

Лера встала со стула и уставилась на меня.

Дальнейшее я помню смутно. Вроде я вцепилась ей в волосы, она тоже. Потом меня уже оттаскивал кто— то, Женя закрывал Леру. Кто бы сомневался.

Алекс почти швырнул меня на кровать. Я зарылась в одеяло и подушки. Не хочу никого видеть.

– Что на тебя нашло? – парень осторожно опустился возле моей кровати на колени.

– Тебе то что?

– Не будет обмениваться колкостями. Расскажешь, что случилось?

– Нет. Уходи.

– Я всего лишь хочу помочь. Просто выслушаю.

– А я не хочу ничего говорить. Она получила по заслугам.

– Рассказать тебе историю? Молчание знак согласия. Ты знаешь, один раз под новый год Натали как обычно умотала куда— то. Я остался один. Ужасно не хотелось встречать праздник одному, и я рванул сюда, в Россию. К вам домой. Тебе тогда было лет 12— 13. Мы напились с Русланом и Женей, Лешкой, Егором как последние сволочи. Виноват то был я, единственный совершеннолетний на тот момент.

– И в чем суть басни?

– В том, что у вас дома всегда хорошо относились к гостям. Мама Оля. Так все называли её. Никакой тети Оли. И она ни капельки не ругалась на нас. Суть такова: терпимее надо быть к близким. Я уверен, это не Лера звонила и говорила о тебе гадости.

– Она. Кроме нее, некому. Это вы все видите в ней ангела во плоти. А я знаю какая она на самом деле дрянь.

Алекс сморщился и запустил руку в волосы.

– Ты не делишь мир на белое, черное. Он у тебя весь черный. Нельзя винить всех вокруг и себя в том числе. Ты ни в чем не виновата. Не виновата.

Он произнес мне эти слова, и я непроизвольно заплакала. Этих слов мне давно никто не говорил. Можно бесконечно обвинять себя и зарываться все глубже в ил, в тину, в болото. Но я больше не хочу.

Алекс протянул руку ко мне и осторожно коснулся волос.

– Сколько я тебя знаю, ты всегда напоминала ёжика. Такого невозможно колючего. Знаешь, как фырчат ёжики?

Я замотала отрицательно головой.

– Фыр— фыр, – улыбаясь произнес Алекс, забавно сморщив нос

– Прямо фыр— фыр?

– Ага. Фыр— фыр.

Теперь и я улыбаюсь сквозь слезы:

– Не знала о твоем тайном увлечении.

– Ты много обо мне не знаешь. Ёжики не самое худшее из них.

Нас прервали. Женя вошёл в комнату без стука.

– Алекс, выйди, пожалуйста.

Брат ни коим образом не прокомментировал нахождение Алекса в моей комнате, равно как и наше близкое положение к друг другу. Алекс вышел, бросив на меня сочувствующий взгляд. Мне предстояла взбучка.

Женя остановился напротив меня, скрестив руки на груди. Правда, сдавать позиции не в моей натуре.

– Она получила по заслугам. Я извиняться не стану.

– Так значит? Не станешь?

– Не стану, – твердо повторила я.

– Она моя жена. И мать моих детей. Не уважаешь ее, не уважаешь меня. Это понятно?

– Иди к черту. Это понятно?

– Варя, я не хочу ссор, скандалов, криков и так далее. Я уверен, это не Лера звонила. Так что, пожалуйста, давай обойдемся без дополнительных драм в нашей жизни.

– Значит, ты на стороне своей милой женушки.

– Я против ссор и негатива.

– Ой, ну прости, братец, что я такая вся негативная. Я уеду к тете Ире, чтобы не мешать вам всем прекрасно жить.

– Ты ведешь себя как ребенок.

Вместо ответа я показала брату неприличный жест.

Он психанул и пулей вылетел из комнаты. Вот и славно поговорили.

Я снова уткнулась в подушку. Почему любимый брат всегда на стороне этой ведьмы? В том, что это она, сомнений нет. Либо она, либо ее рыжая подружка. Больше некому. Как и защитить меня, кроме Алекса некому.

У него точно такая же рана в груди. Не от сердечных ран, поскольку мы оба ими не страдали.

Мы понимали друг друга, потому что нас ломали бесконечное количество раз. Ломали руки, которые мы протягивали в немом крике помощи, переламывали в мясорубке наши тела и подавали под соусом: «Это жизнь такая хреновая». Попадая под каток судьбы, мало шансов остаться прежним.

Ты неизменно меняешься и принимаешь себя, таким как есть.

Я— Варя. И быть может, смотря однажды на себя в зеркале, я смогу прямо и не испугавшись посмотреть себе в глаза.

Женя

Я вылетел из комнаты Вари и спустился вниз, где наткнулся на Алекса.

– Вижу разговор не очень удался?

– Она невозможна. Честное слово. Вбила себе в голову и не выбить дурь.

– Не зря вы родственники.

– Очень смешно. Обхохочешься.

– Да, ладно. Это пройдет. Она ещё не выросла.

– Порой мне кажется, мы все еще не выросли. Слушай, забери ее с собой, раз ты всё равно едешь.

– Ты в своем уме?