Неверные

Эту часть своей жизни я утратила. Разумеется, я вспомнила его, признаваться не стала. К чему? Он отпустил меня. Мораль, его гребаная мораль победила. И любовь тут не причем. Хрупкое равновесие. Вот что его заботило. Не выглядеть в своих глазах уродом.

Только беда его не в этом. Он вечно выбирает не ту. И Варя тут не исключение. Ревность душила меня, травила ядом. Эти двое так и не поняли, почему я выкинула весь противень в мойку. Нет. Они молча начали все сначала.

– Это вообще— то последние яблоки, Катерина.

– А мне то что? Сходи, купи другие.

Алекс вздохнул и покинул кухню. Варя укоризненно взглянула на меня:

– Пмс?

– Нет.

– Тогда что?

– Ненавижу его, – вырвалось у меня и тут же осеклась. Слово не воробей и мне не вернуть слова назад.

Варя усмехнулась:

– Ага. Значит, история с амнезией больше не в рейтинге?

– Видимо, да.

– Я так и подумала. Больно ты чудная.

– Сама такая, – огрызнулась я и повернулась к мойке.

Вари и след простыл.

Варя

Я догнала его по дороге. Неизменна сигарета в пальцах, широкий шаг. Поднятый воротник.

Приноровившись к шагу, я молча следовала за ним. Протянула руку и схватила его за теплую ладонь. К слову сказать, этот поступок сродни героизму для меня. Мне не свойственны проявления чувств, тем более нежностей. Но с ним это выглядело естественно.

Алекс ничего не ответил на эту выходку, мы молча гуляли с ним минут 40, забыв про яблоки, шарлотку, дом, Катю.

Лишь под конец прогулки, возвращаясь назад он прервал молчание и спросил:

– 35 для тебя очень много?

– Если лет, то ничего особого, – ответила я с улыбкой, – Я хочу в цирк. Возьмем детей и махнем?

Алекс сжал мою ладонь в своей и подмигнул.

На душе потеплело. На самом деле возраст не имеет никакого значения. Никакого значения между двумя людьми. Потому что данный вопрос касается только их обоих. Да, поэтому 35 не пугает.

Катя

Я вспомнила все. Все. Память избила мое сознание, обрушившись на меня нескончаемым потоком воспоминаний. И едва стоило вспомнить, ревность накрыла второй волной. Никогда не думала, что буду выть в клетке, сотканной из собственной боли.

Он и я.

Две противоположности одной сути. Две половины одного целого. Любовь, жажда этой не полноценной любви иссушала меня изнутри.

Это мука.

Мука видеть его каждый день и знать, мы никогда не сможем быть вместе. Никогда эти глаза не посмотрят на меня как на Единственную.

Никогда эти руки не коснутся, не оскорбив саму суть любви. Мне никогда не встать рядом с ним на жизненный путь, лишь плестись сзади, глотая вместо воздуха пыль от чужих чувств. Чужой любви. Видела ли я в сестре соперницу? Я видела ее в каждой девушке. В любой, находящейся с ним рядом. Ревность убивала. И его непоколебимая уверенность в собственной правоте. Я всего лишь тень. Тенью следую за ним, куда бы он не шел. Стараясь вместить в себя остатки его внимания. Он вежлив со мной. Безукоризненно соблюдает границы. Спокойно дышит, смотря в глаза. И пульс его не учащен в моем присутствии. Проверяла.

Он не любит меня со всей страстью как я. Горю и страдаю я одна. Лишь я одна в этом проклятом доме. Ирина жалела меня, наблюдая. Она пыталась несколько раз поговорить со мной, по— матерински приободрить. А я к сожалению, плохо поддаюсь психоанализу.

Парочка вернулась, держась за руки. Невинный жест. А я вцепилась и вонзила ногти в край стола от боли. Разве смеет он касаться ее? Вот так просто. Каждое его прикосновение принадлежит мне. Мне одной.

Они зашли в дом, о чем— то разговаривая, Алекс прошел на кухню, поставил пакет на стул, совершенно не обращая на меня внимания. Варя преследовала за ним, стала разгребать пакет, достала яблоки и закинула из один за одним в миску.

Алекс тщательно вымыл их, и только повернувшись к столу, обратился ко мне:

– Кать, ты не передумала на счет шарлотки?

– Нет, – буркнула я и вышла вон, не в силах вынести этого общества.

Варя

Алекс дочистил яблоки и аккуратно разрезал на тонкие ломтики. Я замешивала тесто, пока он раскладывал их на противень.

– Кто научил тебя готовить?

– Мама. Она обожала готовить, – Алекс выпрямился, в его пальцах остались пара кусочков яблока, и я вопросительно взглянула на них.

– Хочешь доесть?

– Умираю как.

– Ты знаешь, Белоснежка тоже любила яблоки.

– К счастью для нас, злой ведьмы здесь сейчас нет.

– Да, она улетела буквально пару минут назад, – деловито произнесла Оксана, – Ужин почти готов, ждем только вас и Андрея. Поторопитесь, пожалуйста. О, яблоки, – Оксана так ловко и быстро выхватила ломтики из пальцев Алекса и сунула их в рот.

– Эй, это вообще мои яблоки! – возмутилась Варя.

– Успевай хватать. А то останешься голодной, – парировала Оксана и прихватив салфетки, ушла.

– Наглость второе счастье, – прошипела я, раздраженно выливая тесто на противень.

– Позволь мне, – перехватил инициативу Алекс и забрал миску, – Напоминает мне сказку про избушку ледяную и лубяную.

– Намекаешь, что я зайчик и меня скоро вышибут отсюда?

– Нет, слишком много лисиц вокруг маленького зайки.

– Я не маленькая.

– Конечно, нет. Но хищников вокруг полно.

– А ты к кому себя относишь?

– К старому бурому медведю. Или мудрому Ка.