Неверный муж. Я тебя не прощу! (СИ0

Меня размывает слезами. Что за мужчина? Таких не бывает… Может быть, мне все это снится, а?

Я просто уснула и мне снится кошмар о моей семье, затяжной кошмар, со всеми подробностями и сладким пряником в виде самого лучшего в мире мужчины, чтобы было не так страшно вариться в этом кошмаре…

Но я не сплю, точно не сплю.

Больно в бок врезается металлический поручень, когда машина подпрыгивает на ухабистой кочке. Лешка сплющивает мои пальцы, совсем не регулируя силу сжатия.

Мы не спим.

Это происходит…

Уже произошло.

Семьи больше нет.

* * *

Дима приходит в себя в больнице.

У него довольно сильное сотрясение, но он жив…

Сначала его допрашивают полицейские, потом запускают меня с Лешей.

Сердце сжимается до размера игольного ушка. У Димки перебинтована голова и под глазами проявляется темная синева.

— Мам? Леха…

Дима пытается улыбнуться. Я обнимаю его первой и даже целую, в щеки. Не в силах сдержаться, пусть терпит!

Я еще помню, каким пухлощеким кроликом он был, в отличие от Лешки, который всегда плохо ел в детстве. Димка ел и за себя, и за брата…

Но Дима не возражает, сын обнимает меня в ответ, приглушенно всхлипывает. Потом Диму по-медвежьи мнет в объятиях Лешка, я вытираю слезы.

Проходит несколько минут, мы все с мокрыми глазами, кое-как успокаиваемся.

— Я зря поехал, — вздыхает сын. — Я хотел, чтобы папа пришел мириться, а он…

Димка сжимает кулаки.

— Я открыл дверь, вошел. Он без трусов, в зале, на диване. Там вино на столе открыто, презики лежат… — кривится. — В нашей спальне что-то шумело, и я туда пошел. На меня выскочил мужик, я только один раз успел ему врезать! Он кинулся на меня с ножом. Потом меня по голове огрели. Сзади. Больше ничего не помню.

— Но ты запомнил лицо того, кто напал? Описать сможешь?

— Да, я уже все рассказал ментам.

Выходит, моего сына по голове еще и Илона ударила. Тварь… Еще и родственница, называется!

— Мам… Я больше не хочу, чтобы вы с папой мирились. Не мирись с ним. Я его ненавижу и не хочу видеть больше никогда в жизни!

Конечно, это все крайности… Дима отца очень любит, на рыбалку с ним ездит летом, сам, с охотой, а Лешка лишь терпит эти рыбалки.

Больно понимать, что глубинный раскол все-таки произошел.

Но, видит Бог, я старалась сохранить приемлемые отношения в нашей семье при будущем разводе.

* * *

Дело с Илоной закрутилось нешуточное.

Марат держался в стороне, пока меня и семью штормило нещадно, и я еще раз подумала, какой он хороший и сдержанный, воспитанный. Знаю, какой он напористый и дерзкий. Дашаеву стоило больших трудов держаться в стороне именно сейчас, он давал мне время уладить свои дела и успокоиться, за что я была безмерно ему благодарна.

Сообщника Илоны задержали через сутки. Он угнал машину и уже находился почти на границе страны, хотел бежать в соседнюю республику.

Как и сказал Марат, Илона и ее парень занимались распространением наркотиков. Оказывается, умница-красавица и творческая личность снабжала студенческие тусовки веселящими веществами. Сначала понемногу, только среди друзей, потом пошла молва, начали подтягиваться и другие люди. Парень Илоны уговорил ее начать строить из крохотного бизнеса кое-что покрупнее…

Степан интересовал Илону только как денежный мешок. Он ведь почти в самом начале проболтался про собственные накопления. Ушлая девица сразу смекнула, что эти деньги стали бы неплохим подспорьем в будущем, и делала все, чтобы рассорить меня с мужем. Вот только горе-подельникам пришлось спешить и играть более грязно, когда я вышвырнула Илону из квартиры и их «товар» оказался вне зоны досягаемости. Пришлось срочно откупаться от поставщика, поэтому на Степана напали и жестоко избили… Потом Илона решилась забрать товар из квартиры, и на этом их песенка оказалась спетой.

* * *

Брат вернулся из отпуска и прилетел ко мне, будучи полным решимости показать, кто тут в семье старший и кого надо слушаться, вот только, узнав о делишках своей дочери, сел на задницу.

В буквальном смысле этого слова мой старший брат рухнул на деревянные сиденья в полицейском участке, выпучив глаза.

— Я не верю! — прохрипел с трудом, схватившись за сердце. — Мою девочку подставили! Использовали… Тот урод… Тот ее заставил.

— Вась, прекрати, — вздыхаю. — Хватит ее оправдывать.

— Хочешь сказать, я… Я сам ее упустил?! — смотрит на меня возмущенно. — Мы ее упустили, да?

Даже не знаю, что ему сказать.

Вася со своей женой вот уже несколько лет не вместе. В разводе.

То сойдутся, то разбегутся…

На курорт вместе отправились, вроде помирились, а Илонка всегда между ними болталась, то у отца поживет, то у мамы…

— Никого не хочу винить, Вась. Бог ей судья, как говорится.

* * *

Брату удалось добиться разговора с дочкой, но он мало что прояснил. Вася приходит мрачнее тучи.

— Спросил, зачем ей это? Зачем впуталась… — замолкает, добавляет горестно. — Говорит, хочу бренды носить. И ездить в отпуск несколько раз в год и не экономить на это целый год. Сказала, что хотела жить подальше и не слышать, как мы с моей собачимся…

Брат в шоке, он долго не может прийти в себя после разговора с дочкой, горюет.

Потом он добавляет: